купить девушке подарок, а там ступеньки не увидел. Споткнулся и вот…
– Ступеней-то много было?
– Три.
– Надеюсь, в долгу не остался?
– Никак нет.
– Какие претензии к бойцу? – строго поинтересовался офицер у проводницы, наблюдавшей за диалогом.
– Просто решила… доложить, – запинаясь под командирским взглядом, ответила она.
– Иди к себе и, чтобы до места назначения никаких ступенек! – сказал капитан и пошёл досыпать.
В купе было темно, только свет вокзальных фонарей освещал спавшего в спортивном костюме поверх одеяла Семёна Марковича и укрывшуюся простынёй Ирину. Никита старался не шуметь, но соседка открыла глаза и поинтересовалась:
– Это Брянск? – и, получив ответ, попросила: – Не возьмёте мне на перроне водички газированной. Сейчас я деньги дам.
Она встала, и молодому человеку пришлось отвести глаза, настолько притягательными вырисовывались женские формы под ночной сорочкой, практически прозрачной в свете огней за окном.
– Ира, не суетись. Ложись на место и не смущай юношу. Я сам куплю всё, – бодрым голосом, как будто и не спал, сказал Семён Маркович.
Женщина быстро накинула халат, легла на полку и укрылась одеялом. Никита ждал в коридоре от греха подальше. Сосед вернулся с тремя бутылками «Боржоми». Одной угостил Никиту, другую открыл для себя.
– Где это лицо разукрасили? – сказал он, вроде даже не взглянув на собеседника.
Никита старался отвечать на вопросы уклончиво, но через несколько минут Семён Маркович знал обо всех перипетиях ночи в деталях, включая и «родство» с министром путей сообщения.
Над последним посмеялся:
– Расскажу Николаю, что по стране его внуки по железнодорожным путям разгуливают. Вот удивится.
Когда уже сидели в купе, Семён Маркович предложил Никите связаться с ним в Москве после службы.
– Через два года я буду поступать в университет, – ответил призывник.
– В наше время неизвестно, кому и сколько служить придётся, – заявил полковник из того ведомства, где знают всё.
– У нас по закону срок службы в армии два года, – усомнился в словах собеседника Никита.
– А ещё кормить солдат по закону положено. И одевать, и оружие выдавать. А нечем. Кормить, стрелять. Одевать не во что. Электричество в частях РВСН отключают. Миротворцы хреновы, – Семён Маркович говорил практически без эмоций, и поэтому его слова звучали зловеще. – Конвергенция, видите ли. У нас врагов уже нет. Зачем нам армия? Как мы над Леонидом Ильичом насмехались. А при нём и армия была, и флот. И какой флот. А эти пришли, и всё под нож.
– И что делать? – неожиданно для себя спросил Никита.
– Ничего иного не остаётся России, кроме как притвориться мёртвой. Поплюют на неё, потопчутся, но добивать не станут. Зачем убогих-то со свету сживать. А потешаться тогда над кем? А мы сил наберёмся, и уже потом…
Полковник замолчал. Пауза затянулась, и Никита спросил:
– Так что человеку простому