своей компашкой. И тут майор ошарашивает меня тем, что мы сегодня будем заниматься нейтрализацией некоего чина в одном из соседних анклавов. Для нашей группы этот военный чин не чужой – благодаря ему Ильяс остался без зубов.
А я чуть не сгорел в совмещенном санузле загаженной квартиры-хрущевки. Его бывшие подчиненные – наши теперешние сослуживцы Ремер и Енот – еще больше его «любят». Для них он – прямой предатель, и своего бывшего начальничка они готовы загрызть зубами. Вот теперь возможность поквитаться нашим руководством в лице начраза обозначена недвусмысленно. Но оказывается, что им грызть не придется. Сегодня будет бенефис Мутабора и его дрессированной кошки. Неугодный начальству Кронштадта чин из соседнего анклава будет убит морфом. Кронштадт будет совершенно ни при чем. Для нынешних времен – обычное дело. Тем более, что этот смертник чересчур самоуверен. Это всегда было опасно, а по нынешним временам – так и просто смертельно.
– И как это будет устроено? – спрашиваю я майора.
– Да примитивная засада. Ничего особенно нового. Значит, возвращаться он будет по старой дороге на своем навороченном «Хаммере». Задача всем прибыть в 16:10 на точку сбора. Все свои роли знают?
Тут я убеждаюсь, что оказываюсь единственным недотепой. Остальные явно в курсе, и майор их отпускает. Остаемся я да Енот.
– У поводыря уточните, что да как, – кидает мне майор, явно собирающийся нас покинуть.
– У него, что ли? – туплю я дальше.
– Именно. И, кроме того, у вас по месячному плану сегодня визит в Петропавловку, в медпункт?
– Ну да…
– Вот и действуйте по плану.
Глава 2. Кронштадт. Именинник
Выкатываемся с задумчивым Енотом на солнышко. За нами никто не выходит – видно, им еще есть что обсуждать. Вопросов у меня куча, а он, как на грех, сам на себя не похож – задумчивый какой-то и, я бы даже сказал, благостный. Некоторое время идем молча. Потом я все-таки решаю, что прояснить ситуацию все же стоит и, кроме того, мне любопытно, что за роль предстоит мне. Для пробы спрашиваю: что это с ним такое?
– Да день рождения сегодня у меня. Тридцатник разменял, – не очень охотно признается мой спутник.
Надо же. Ну, тогда понятно: тридцатник – это для мужчин весьма специфичный рубеж. Обычно в это время мужчины вдруг понимают, что природа их здорово обманула.
Ведь во время детства и потом – в подростках – мальчишки считают, что это пока еще не жизнь, и самое главное начнется потом. Вот станешь взрослым, тогда ого-го какая будет житуха, а пока – фигня несущественная, просто тягостное ожидание взрослости. И вот, наконец, наступает взрослость – самое время жить от души, ан оказывается, что взрослость-то не такая и вкусная штука, и уже ничего нового не будет, все во взрослом возрасте уже предопределено, и теперь путь с достигнутой вершины – только вниз. Нет, разумеется, можно оттрахать еще больше девок, выпить еще больше водки и надыбать еще больше денег, но вот новизны, чувства первого открытия, свежести, восторга щенячьего – уже не будет.
И