облаков тебя. Дай знак, если тебе там хорошо.
Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату
5 января 2051 года
Сегодня, среди обломков разрушенных построек, я нашла цветок – желтый гелениум. Спасибо за знак, Лира. Теперь я верю, что ты обрела покой.
Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату
6 января 2051 года
Я ненавидела Рейкьявик. Да и всю Исландию, которая теперь называлась пятьдесят пятым кластером.
Вид из небольшого окошка специальной военизированной машины, имеющей схожесть с танком, каждый раз лишал меня воздуха. Я старалась смотреть куда угодно, только не на бетонные здания и грязные лица потонувших в жалости к себе людей.
Я смотрела на свои красные ногти без единого скола. На черные начищенные ботинки с тяжелой подошвой. На маленькую деревянную игрушку в форме ангела, покрашенную в белый цвет, которую сжимала в руках.
Куда угодно, только не на мир.
Я ненавидела его.
Как только машина остановилась, через специальное устройство, расположенное с моей стороны перегородки, что отделяла водителя от пассажиров, раздался механический женский голос:
– Вы прибыли в пункт назначения. Пожалуйста, покиньте кабину.
Наконец-то. Я ненавидела ехать в этом гробу на колесах.
Железная дверь автоматически отъехала в сторону. Положив деревянного ангела в карман длинного пальто, я проверила на руке перенаправляющий браслет и спрыгнула со ступени на заснеженную асфальтированную дорогу. После кромешной темноты холодный свет солнца резко ударил по глазам, но я, запрокинув голову, смогла разглядеть высокое застекленное здание.
Дом Альтинга.
– Роксания Нуар? Мистер Алькастер ждет вас. Проходите за мной.
Я постаралась не вздрогнуть от звука ее голоса.
Лицо Сиеры представляло собой непроницаемую маску. Наверное, ее волосы вишневого оттенка были единственным ярким пятном на безликой площади со статуей прародительницы Ремали. Больше всего меня веселила цитата из Кодекса нового порядка, что Альтинг выточил на металлической табличке у ее подножия:
«Когда правительство нарушает права народа, революция составляет для каждой части народа самое священное из прав и самую необходимую из обязанностей». 1
Ложь.
Даже мысль о революции каралась смертной казнью.
Глубоко вдохнув, я двинулась вслед за Сиерой.
Я старалась не оборачиваться, потому что за моей спиной высилась еще одна тюрьма, похожая на ту, что я видела перед собой. Круачейн. Как удивительно, что здание правительства располагалось прямо напротив психиатрической лечебницы.
Даже сейчас, смотря под ноги, я видела тень трехэтажного здания с облезшей черепицей бордового цвета, а мои уши улавливали душераздирающие крики психически нездоровых людей.2
Хотя я знала, что не все выходцы Круачейна являлись таковыми.
У входа в Дом Альтинга расположились десять миротворцев – с автоматами за плечами и надетыми