сумел тем не менее сохранить безупречную репутацию.
В отзывах о Н.Н. Покровском современников мы находим только положительные оценки его интеллектуальных, деловых и нравственных качеств. Покровский, по воспоминаниям его многолетнего друга В.Б. Лопухина, являл собой «личность исключительно светлую, редкую по сочетанию качеств ума, души и сердца, при выдающихся способностях и исключительной просвещенности». Лопухину Покровский запомнился как «большой умница и очень талантливый», «педантически честный человек»[2]. Журналист Е.Н. Шелькинг подчеркивал, что Покровский отличался «здравым смыслом и проницательностью», а также «честностью»[3]. В марте 1916 г. императрица Александра Федоровна называла Покровского «славным» и «самым симпатичным» из либеральных сановников[4]. Министр торговли и промышленности князь В.Н. Шаховской был «высокого мнения» о Покровском, ибо знал «его тактичность, осторожность и высокий ум»[5]. «Покровский, – вспоминал его подчиненный по Министерству иностранных дел Г.Н. Михайловский, – имел репутацию человека умного и честного, опытного бюрократа»[6]. «Покровский, – сообщал супруге 1 декабря 1916 г. депутат IV Государственной думы октябрист А.Н. Аносов, – человек очень умный, честный»[7]. В речи, произнесенной на заседании IV Думы 14 февраля 1917 г., В.М. Пуришкевич назвал Покровского «кристально чистым и благородным»[8]. Французский посол Ж.М. Палеолог характеризовал Покровского как «человека осторожного, умного и трудолюбивого»[9].
Николай Николаевич Покровский родился 27 января 1865 г. в Петербурге. Он был сыном действительного статского советника Николая Николаевича Покровского и Марии Александровны, урожденной Кушинниковой (подробнее о родословии Покровского см. с. 425–432 настоящего издания). Дед Покровского, Николай Гаврилович Покровский, служил офицером конной артиллерии и женился на Наталии Антоновне Эрдман, дочери отставного полковника армии Царства Польского, очевидно польке, во всяком случае с тех пор Покровские имели многочисленную польскую родню. Возможно, в этом одна из причин той особенности общения Покровского с окружающими, которая нашла свое выражение в поговорке «мягко стелет, да жестко спать» и которую современники, в зависимости от степени близости с ним, оценивали кто положительно, кто отрицательно. «Что было особенно ценно в Николае Николаевиче, – вспоминал В.Б. Лопухин, – это проявлявшееся им исключительное уважение к человеческой личности. Предупредительно вежлив был он со всеми и каждым, безразлично к положению, полу и возрасту. И в равной мере ко всем был благожелателен. Все, что только от него зависело, он для ближнего делал, не жалея ни хлопот, ни усилий»[10]. «Сквозь любезность его, – описывал Покровского журналист Ю.С. Карцов, – просвечивала ирония: “Видали мы таких, как ты”. “Хитрый хохол”, – отзывался о Покровском адмирал Е.И. Алексеев»[11]. Особенности поведения Покровского имели, однако, и иные причины.
Отец деда Покровского по отцу происходил из духовного звания, и, таким образом, по своему сословному происхождению Николай Николаевич являлся потомственным разночинцем. «Разночинец, – указывал писатель С.Я. Елпатьевский, – это дворянин, ушедший из своего дворянства; поповский сын, не пожелавший надеть стихаря и рясы; купец, бросивший свой прилавок; мужик, ушедший от сохи и приобщившийся к образованию; генеральский сын, чиновничий сын»[12]. Покровский, подчеркивал итальянский дипломат Л. Альдрованди-Марескотти, не имел «ни аристократического вида, ни претензий на аристократизм»[13]. Он, справедливо писал Г.Н. Михайловский, представлял собой «сановника не из придворных или светского общества, а из трудолюбивого и малозаметного чиновничества»[14]. Занимаясь государственной деятельностью, Покровский едва ли не горел на службе. «Служба, вопреки столь же распространенному, сколько глубоко неверному в обобщениях и несправедливому мнению о синекурах бюрократии, была для Николая Николаевича, – по наблюдениям В.Б. Лопухина, – отнюдь не синекурою, а упорным, подчас непосильным, надрывным трудом. И отдавал Николай Николаевич этой службе все свои силы, все свое разумение и способности»[15]. «Для всех нас, привыкших иметь дело с петроградским бюрократическим сановным и чиновным миром, – отмечал Г.Н. Михайловский, подразумевая своих сослуживцев по Министерству иностранных дел, – Покровский, как тип чиновника, после долгой выслуги получившего видное положение, не представлял ничего нового»[16]. Действительно, сановник-разночинец, достигший высокого статуса своими трудами, опиравшимися на труды его предков, являл собой достаточно типичное явление в России конца XIX – начала XX столетия[17].
Сравнительная скромность сословного происхождения Покровского подтверждается и его имущественным положением – какой-либо земли, полученной по наследству, он не имел, обладая лишь небольшой приобретенной недвижимостью, которую