градообразующем предприятии Рандомли, занимавшемся выпуском экскаваторной техники. Не так давно окончив местное государственное учебное заведение и получив высшее юридическое образование, он, проработав немногим более года в городском суде на должности секретаря судебного заседания, быстро разочаровался в выбранной им с подачи отца профессии, столкнувшись с жестокими реалиями рыночной экономики, которые заключались не столько даже в низком уровне зарплат на доступных ему с учетом опыта и стажа вакансиях, сколько в жутком засилье юристов на рынке труда. Проиграв ожесточенную конкурентную борьбу своим недавним коллегам и не выдержав жизни на копеечное вознаграждение за непосильные объемы работы судебного секретаря, а также утомившись от нескончаемой вереницы мелких, разной степени унылости споров, заочным участником коих ему ежедневно приходилось становиться по долгу службы, Эн оставил дело содействия осуществлению отечественного правосудия и устроился на более высокооплачиваемое место помощника сисадмина на упомянутый выше завод, сокращенно именовавшийся «РандомЭкс», не по своей специальности. Требуемой для подобной работы квалификацией наш герой обладал в силу того факта, что на протяжении всей сознательной жизни его сильно влекли компьютеры и околокомпьютерная тематика, а сам он в этой связи частенько занимался подработкой, помогая друзьям и знакомым с выбором компьютерных комплектующих, сборкой из них системных блоков и установкой операционной системы.
Именно с целью подработать Сапожников и направлялся в этот теплый весенний субботний день к своему другу, попросившему его о помощи в компьютерных делах.
Своим, мягко сказать, необычным странным именем Энвидий Маркович был обязан собственным (кто бы мог подумать?) родителям, поддавшимся пришедшей после падения железного занавеса и распространившейся в конце прошлого столетия среди прогрессивной молодежи моде на присвоение нестандартных имен бедным, ни в чем не повинным детям. Стремясь выделиться из серой безликой толпы Мань, Вань, Саш и Петь, соревнующиеся между собой в экстравагантности выдумываемых имен новоиспеченные родители нередко переступали грань разумного, обрекая свое чадо на издевательства и насмешки в будущем. Так что в этом смысле, как считал сам Энвидий, ему еще относительно повезло. К тому же почти все его состоявшее из друзей и коллег ближайшее окружение, не только вследствие особенностей артикуляционной базы русского языка и обусловленной данной спецификой сложности произношения, но и ввиду непривычности для русскоязычного человека имени Энвидий, обращалось к нему не иначе как по образованной от его фамилии кличке Сапог.
Минуя первый подъезд одной из нескольких возвышавшихся во дворе панельных девятиэтажек, Сапог испуганно обернулся на раздавшийся за его спиной, снова выведший его из полета в густых облаках собственных бесплодных мыслей громкий звук – на сей раз включенной кем-то музыки. Прислушавшись, Энвидий услышал,