та еще, а ехать аккурат через весь город. Может, махнуть по кольцевой, на пять километров длиннее, но уж ее-то должны чистить? Должны… Никто у нас ничего не должен», – ворчал он про себя, и все-таки не решился взбираться на виадук. Один раз он простоял в пробке на кольцевой три часа, и сейчас подумал, что проверенными старыми маршрутами оно как-то надежнее. В конце концов, если застрянет, можно бросить машину и сесть на метро, которое через час откроется. Машин на шоссе было на удивление мало, и ехали все медленно, не пытаясь обгонять. Какой обгон, когда на широченной трассе осталась одна колея!
Красные огоньки впередиидущего автомобиля маячили далеко впереди, сзади вообще никого. Он оторвал взгляд от дороги лишь на секунду, закуривая…
– …Твою мать!
Он крутанул руль влево, тут же обратно, и, едва колеса сцепились с колеей, тиснул по тормозам. Остановился, обернулся. Конечно, ни черта не видно… Выскочил из машины. Метрах в ста позади что-то копошилось у подножия огромного, в два человеческих роста сугроба на обочине. Чертыхаясь, он залез обратно, сдал назад и осветил задней фарой место происшествия.
– Те чё, жить надоело? – выбираясь из машины, заорал он в духе пошлейшего «братка», что ему, в общем-то, было совсем не свойственно. Просто так все сложилось нынче: и задержка с багажом, и откапывание собственного авто, и снег такой, что непонятно, доберешься до дома или нет, и вот на тебе – еще психи под колеса бросаются.
При ближайшем рассмотрении копошащееся существо в сугробе оказалось женского пола, мало того – попутчицей по самолету. Около четырех часов он лицезрел этот курносый профиль в соседнем ряду. Девушку нельзя было назвать потрясающей красавицей, он и внимание-то обратил лишь потому, что вид у нее был грустный, даже обреченный, убитый какой-то. Особенно заметно это было на фоне развеселой загорелой публики, заливающей страх перед воздушной бездной дармовым слабеньким вином, а кое-кто и более крепким спиртным, благоразумно запасенным на обратный путь. Девушка летела одна, ни с кем не разговаривала, не читала, по сторонам не смотрела. Поданный ужин съела до крошки, но от вина отказалась. Он, естественно, тоже не пил, а беспокойство, всегда испытываемое им в воздухе, мешало смежить веки и вздремнуть, поэтому глазел по сторонам и развлекался тем, что придумывал истории жизни товарищам по полету.
Рядом с ним расположились две дамы постбальзаковского возраста, чуть помладше его матери. Обе давно разведены, а может, одна из них вдова? Дети выросли, зажили своей жизнью, и у подруг, работающих пенсионерок, появились средства и время посмотреть мир. Возможно, каждая из них лелеет в душе надежду найти во время путешествия спутника жизни, этакого бодренького иностранного старичка, потому что наши одинокие старички на заграничные курорты как-то не ездят.
Еще парочка, впереди. Одно кресло было откинуто, в щели то и дело мелькала пьяненькая физиономия мужика лет под пятьдесят, добрейшей наружности, хотя, может, доброта эта определяется количеством