подкова (для благополучия и достатка), воском натертый до блеска дубовый пол – отражение духа старины. В доме было тепло и уютно.
Они сели за стол. Следователь поинтересовался:
– Как здоровье, Алексей Михайлович?
– С Божьей помощью.
– Здорово у вас здесь, природа живописная…
Фирсов улыбнулся:
– В нашей Владимирской области Суздаль – город-заповедник, известен с 1024 года.
– Алексей Михайлович, я проехал двадцать пять километров из Владимира, чтобы с вами поговорить. Вызывать в управление не стал, ведь вы проходите курс медицинской реабилитации.
– Спасибо. Вот, восстанавливаюсь постепенно…
Бессонов подумал: «Хватит трепаться, пора поговорить по существу».
– Алексей Михайлович, мы обнаружили предсмертную записку Михеева.
– Как? – неподдельно удивился смотритель. – Я знаком с материалами дела: нет там никакой записки!
– Потом объясню. Взгляните на фотокопию!
Фирсов прочитал текст и поднял глаза на сыщика:
– Михеев оказался человеком с гнильцой. Мало ли что он написал. Веры ему нет.
Следователь промолвил:
– Человеком он был подлым, но перед смертью раскаялся. Не поведаете, почему украденный предмет он определяет как посох возмездия?
– Я вам уже говорил: мне ничего неизвестно.
– Даже в преддверии грядущего Апокалипсиса? Он пишет: «Человечество обречено, посох возмездия приближает развязку».
Фирсов отмахнулся:
– Ты следователь, вот и разбирайся… Ничего, если буду обращаться на ты? Молодой ведь, а мне восемьдесят.
Бессонов сощурил глаза:
– Не беда, можно и на ты. Алексей Михайлович, каждый год в свой очередной отпуск вы ездите в Ростов Великий, что в Ярославской области, на реставрацию древнего монастыря. Едете на целый месяц.
– Ну и что? Я человек верующий. Богоявленский собор находится в аварийном состоянии. Помогаю чем могу.
– Мы проверили: вы живете и работаете в монастыре, но периодически исчезаете. Куда?
Смотритель молчал, просто смотрел поверх головы следователя. Бессонов начал злиться. Он уже собирался предъявить веские аргументы, чтобы побудить свидетеля говорить правду, как внезапно прозвучал выстрел. Пуля, пробив окно, вонзилась в изразец печи. Осколки керамики разлетелись по комнате. Следователь, сорвавшись с места и выкрикнув: «Ложись!», подбежал к окну. Краем глаза он выглянул на улицу. Тут же раздался новый выстрел. На этот раз пуля, разбив стекло, попала в деревянную стену и застряла там. Николай узнал стрелка: женщина лет тридцати, крашенная черноволосая, с пирсингом и тату, серо-голубыми глазами и кричащим макияжем. Та самая, что была на Новорижском шоссе. С пистолетом наперевес она осторожно продвигалась к дому.
Фирсов, распластавшись на полу, прохрипел: «Сюда!» и пополз в кабинет, Бессонов за ним. В кабинете, заставленном шкафами с книгами, старик подскочил к одному из шкафов, сдвинул