чтобы казаться вспотевшим от напряженной скачки. Сдержав коня, он выехал с другой стороны конюшни и направил его туда, где уже готовились награждать победителя. Зефир в последний момент обошел Аспида, какими по счету пришли Борей, Углич и Адамас, никто уже и не вспоминал.
Размашистым шагом князь Галицкий направлялся к женской трибуне.
– А где же ваши спутницы, Анна Алексеевна, – играя желваками, спросил он графиню.
Та обернулась вокруг, как бы ища подопечных, и в этот самый момент откуда-то сбоку раздался голос:
– Ах, простите нас великодушно, князь, графиня, мне стало дурно – так переживала за нашего скакуна, а Мария любезно согласилась проводить меня слегка отдышаться.
Князь обернулся – девицы склонились в почтительном реверансе.
– Рад видеть обеих в добром здравии, – пробормотал князь, протягивая руку к Ярославе и выуживая что-то из несколько неаккуратно сидевшего парика. – Соломинка забилась… Мои поздравления, – сквозь зубы грозно процедил: – Балаган сей немедленно прекратить! И чтобы к вечеру княжна дома была! – Коротко поклонившись, он удалился.
У столика, где делались ставки, было немноголюдно. Графиню и ее спутниц нагнал Всеволод Лунев. Кавалергард выглядел расстроенным, но держался бодро.
– Примите мои поздравления, графиня, – сохраняя обольстительную улыбку, сказал он. – Признаюсь, проиграть вам – честь для меня.
– Полагаю, вы должны нам булавки, Всеволод, – подхватывая его ироничный тон, заметила графиня, – хотя, не трудитесь, мы прямо сейчас заедем за ними к модистке – выигрыша хватит. Ксению мы с Марией доставим домой, не извольте беспокоиться.