есть шанс, – кивнул тот. – Своими глазами видел, как он вылечил полностью обгоревшего лейтенанта, вон он, за окном босиком по траве ходит и приседает, как ему Лютова велит.
– У меня под койкой сидор, там планшет. В нём координаты не только моих складов, но и всех соседних нашего края. Там почти две сотни обозначений. Большую часть формировали за счёт запасов с моих складов, – наконец ответил майор и добавил: – Ты обещал, парень.
Я достал из сидора планшет, с интересом просмотрел указанную на карте информацию и кивнул:
– Я всегда выполняю свои обещания. – Повернувшись к хирургу Игорю, сказал: – Вы свою сторону договора выполнили, всё, что нужно, я получил, теперь моя очередь, но есть одна проблема.
– Какая? – насторожился тот.
– Вы лейтенанта после того, как он восстановился, видели?
– Продовольствие?! – ахнул тот. – Чёрт, у нас нет продовольствия!
– Ну почему нет, – помахал я планшетом. – В шестнадцати километрах отсюда находятся дивизионные склады одной из частей второй линии, а это восемь длиннющих бараков, набитых продовольствием и вооружением. Могу предложить вам вот какую идею: я восстанавливаю всех раненых, у которых последствия лечения не будут такими, как у лейтенанта, потом формирую из них небольшую боевую группу и двигаюсь к складам. С охраной я разберусь сам, бойцы мне нужны исключительно как грузчики, и то только для продовольствия, которое отправится к вам, а я забираю оружие. Мы возвращаемся, я восстанавливаю особо тяжелораненых – и всё, моя сторона договора выполнена. Что вы будете делать дальше, ваши проблемы, а я навещу все остальные склады, указанные на карте.
– Предложение интересное, но нужно разрешение Марии Игоревны.
– Это уже вы между собой решайте. Кстати, тут, в пяти километрах от эшелона, в овраге прячутся окруженцы в количестве двухсот человек. Там много раненых. Думаю, они согласятся поучаствовать в захвате складов и лечении своих людей. Только нужно кого-нибудь послать за ними.
– Нужно подумать, – кивнул врач.
Повернувшись к майору, который продолжал нас слушать, да и другие раненые командиры, лежавшие на соседних полках, активно грели уши, я сказал:
– Часов через восемь будете плясать, можете быть уверены… – И обратился к другим: – Так, кто из вас имеет лёгкие ранения? Будем лечить. Для меня лёгкие – это когда руки и ноги на месте… Не молчим, отзываемся.
– Лучше, наверное, я покажу и объясню, где какой командир или боец лежит и какие у них ранения, – предложил хирург.
– Идёт, время тратить на диагностику не буду, – кивнул я. – У вас тут и тяжёлые есть, я их подлечу, чтобы Богу душу не отдали до нашего возвращения со складов.
Шли по вагонам мы недолго, мне быстро надоело смотреть на раненых, что с такой надеждой провожали нас взглядами, – слухи о лейтенанте-танкисте мгновенно расползлись, почти все ходячие раненые видели это действие из окон, а много ли надо раненым, чтобы поверить в магию? Когда пуля в животе или ожег вполтела,