произошло? Что он такого сказал? Маман явно была не из адекватных. Ладно. Храни свои секреты, товарищ Рябинин – Никита хмыкнул себе под нос и продолжил чтение.
Борьба за здоровье девочки и физическое, и психическое разворачивалась не на жизнь, а на смерть. Лена была твердо намерена сохранять форму для участия в соревнованиях в составе сборной. Как правило, после сеансов с Рябининым у нее случались проблески, но она продолжала следовать ранее установленному графику и изводить свое тело и разум. Рябинин категорически не хотел использовать рекомендованные советской наукой методы лечения и в заметках утверждал, что девочка способна справиться сама с этой ситуацией. Он считал, что только осознав, что именно не так, она способна изменить свою жизнь. Оказалось, что ключ к девочке смогла найти, кто бы мог подумать, Шапкина.
Как видно из записей, в дни своего дежурства, она приходила в палату к Лене, когда та тренировалась, садилась и наблюдала за ней. Иногда тихим и спокойным голосом хвалила ее, иногда спрашивала, что та тем или иным упражнением делает и через неделю Лена считала Шапкину непререкаемым авторитетом. Она делала буквально все, что та говорила. Никто не верил своим глазам: она начала понемногу пробовать обычную еду.
Никита был поражен, читая отчеты: вот она вышла первый раз на прогулку, вот согласилась почитать, порисовать и так далее. Немного беспокоило, что все это было только в присутствии Шапкиной. Но это было делом времени. Если они смогли нащупать способ переломить ситуацию, то остальное это уже дело времени.
Как он и предполагал, спустя время Лена начала самостоятельно решать, чем заниматься и с кем общаться. Дело шло к выписке. Персонал начал готовить Лену к возвращению домой, только вот пришла беда со стороны матери девочки.
В записях Рябинина появились отметки о проведенных сеансах «с семьей». Он фиксировал неготовность матери к переменам. Она видела свою дочь чемпионкой и не меньше. Не желала признавать, что у нее совершенно обычная девочка. Она утверждала, что не могла родить «обыкновенного» ребенка. Видимо Рябинин понимал, что это главная проблема. Только вот его профиль была детская психиатрия, а не взрослая. Он не мог «работать» с Серпуховой старшей. Когда настал день выписки, то с мамой девочки провели подробную беседу, выдали все необходимые рекомендации для ребенка и направление к специалисту для мамы. Естественно, за этим последовала очередная истерика. Снова потребовалось оставить главного врача наедине с мамой девочки, чтобы привести ту в чувство.
Итак, день выписки состоялся. Это был конец мая и Лена на прощанье улыбалась всем, а Шапкину даже обняла, чем вызвала бурю оваций от всего персонала. Когда она прощалась с Рябининым, он слегка ей подмигнул и громко сказал, что как ее лечащий врач, ждет ее через 6 месяцев. На 21 день, для контроля состояния. Радости ребенка не было предела. На этом они и уехали.
В деле больше не было никаких записей, что показалось Никите странным, ведь если был назначен повторный визит,