комнаты диван.
Позже я узнала, что он редко садился вплотную к стенам – на их фоне его аура становилась настолько ослепительной, что ее белый неоновый свет пугал новоприбывших. Иногда над его головой появлялись странные прозрачные контуры. Непостоянные, текучие, они принимали коническую форму Шивалингама или гигантской кобры, расправившей капюшон. В тот день ничего подобного я не увидела, возможно, оттого что общее впечатление было страннее всех светящихся аур или силуэтов. Несмотря на силу, сквозящую в движениях и жестах, человек на кушетке выглядел очень усталым. Исходящая от него энергия была не совсем человеческой: тяжелая, беспощадная к любой фальши, лишенная компромиссов и полутонов. Я подумала, что это сила знания.
Никто не пытался прервать тягостное молчание. Не снимая темных очков, он смотрел прямо перед собой без всякого выражения. Бегло просканировав, теперь он глядел «внутрь» меня. Стало некомфортно. Затем сканирование перешло в чистку. Чувство было такое, будто кто-то снял крышку с моего черепа и теперь перемешивал содержимое, наливая туда дезинфицирующее средство, выжигающее весь шлак.
Бесцеремонная невидимая сила выскребала плесень негодования и горечи, скопившихся внутри за долгие годы, питавших неуверенность и разочарование. Ощутив чужеродное вторжение в пространство моего разума, я замерла. Это было болезненное, но непременное условие для исцеления. Требовалась готовность открыть разум, смелость шагнуть в неизвестность. Я должна была остаться здесь и получить полную дозу этой странной терапии.
Не было ни малейшего признака сошествия благодати или духовного света. Предполагаемой благодати просто некуда было приземлиться, так как моя голова была забита накопленным мусором пережитых опытов – там просто не было места для чего-то нового. Позже я услышала термин «Халахала»[14], яд мирского существования, сансары[15]. Все мы были отравлены земным существованием, а здесь, в этом месте, давали противоядие.
А может, это были мои фантазии, проекции и необоснованные ожидания? Чувствовать себя неуверенно в незнакомом окружении совершенно естественно и нормально, однако это место не было нормальным и не поддавалось расшифровке.
…Один за другим, простираясь и кланяясь, люди уходили. Я встала на колени и поклонилась, и шаль упала, закрыв мне лицо. Под плотной шерстяной тканью все прошлые события внезапно потеряли всякое значение, словно на сцену опустили занавес. Когда я поднялась с колен, занавес подняли снова – и началась другая жизнь, как если бы я очнулась в новом, странном мире. Я сказала: «С наступающим Новым годом…». Человек на красном диване отозвался рассеяно, эхом: «Да, с Новым годом»…
…Аудиенция была окончена, пора было возвращаться в гостиницу, но состояние внутренней тишины приземлило меня на ступени пруда. Трудно сказать, насколько глубоки были воды, как глубоко я погрузилась в себя и кто на самом деле во что погружался, однако двигаться не хотелось. Медленные круги расходились по воде,