футляр ко мне.
Я принялась лихорадочно вспоминать. На самом деле в первый визит к Вахину у меня был целый список того, что я хотела с его помощью достать. Но большую часть я уже получила, оставались лишь редчайшие фарухские книги и карты. После войны с фарухами почти всё уничтожили, но поговаривали, что для изучения культуры чужой расы предки кое-что сохранили в библиотеке Цитадели.
Вряд ли в цилиндре находилась книга, может карта?
Сердце в груди совершило кульбит и замерло. Руки вспотели, и пришлось обтереть ладони об штанины, прежде чем взять футляр и аккуратно снять крышку.
Внутри лежал свёрнутый кусок плотной бумаги.
Я сглотнула, чтобы смочить внезапно высохшее горло, и посмотрела на Вахина. Он кивнул, разрешая взглянуть. Было странно, что он не требовал плату вперёд, как делал всегда, но я была слишком взволнована, чтобы думать об этом.
Аккуратно, двумя пальцами, я вытянула рулон и отложила футляр.
Как только показались первые начертания на бумаге, я заметила тонкие витиеватые надписи возле отмеченных точек, видимо представляющих собой небольшие поселения фарухов ещё до Великого переселения. И хотя подобную письменность невозможно нигде увидеть в наши дни, за четыреста с лишним лет все возможные и невозможные надписи на этом языке давно исчезли, уничтоженные либо временем, либо служителями Центриона, но я почему-то была уверена, что это фарухский.
Я развернула карту полностью и рассматривала, затаив дыхание, будто от неосторожного движения она могла истлеть и исчезнуть прямо в моих руках. Но по свежести красок и состоянию бумаги очевидно, что это такая же копия, как и дневник Белиоза Раута. И скорее всего выполненная одним и тем же человеком.
По изображенным на карте очертаниям я сразу узнала Паскум. Вдоль восточного побережья пролегала горная гряда, спускающаяся до самой южной точки – змееподобного мыса, с северного побережья тянулись переплетающиеся, подобно рыболовной сети, линии рек и озёр, а на западе материк сужался, соединяясь лишь тонким перешейком с другой частью суши.
В затылке закололо, когда мои глаза нашли толстую чёрную линию, пересекающую самую узкую часть перешейка и обозначающую границу Паскума, и остановились на длинной надписи, выведенной по другую сторону от линии, на диких неизведанных землях. Сердце трепыхнулось в груди и болезненно сжалось.
– Ну так что? – вдруг привлёк моё внимание Вахин. Я бросила на него быстрый взгляд и, поняв, что он хочет обсудить стоимость, бережно скрутила бумагу.
– Сколько? – прямо спросила я, пряча карту в футляр. У меня с собой больше не было денег, кроме нескольких лосс в оплату мальчишке, приглядывающему за нашими с Джаей лошадьми, но я любым путём должна забрать карту с собой.
Старик насупил брови и поскрёб пальцами подбородок, словно размышляя. Но эта задумчивость наигранная. Уверена, он уже давно решил сколько лоссов с меня запросит. Так к чему это представление?
Не выпуская из руки футляр с картой,