ними ох как далеко приходится идти. Да и не всегда удаётся выследить и добыть. Пуганые стали. Ушла вся живность из этих мест. Или истребили её под корень. А всё это дело рук волчьеголовых! Или лап их, чтоб их… Больше-то некому… Они всюду вредят… И откуда только взялись на наши головы?! И так жизнь не мёд, а тут ещё и другая беда по лесу подкралась. Это хорошо, что ты, предводитель, проявил понимание и решил истребить их, а иначе всё может кончиться очень плохо для нас. Скота у нас и без того мало было, а теперь из-за этих, чтоб их, и вовсе не стало. И охоты никакой нет. Ох как тяжко жить сейчас… Помереть легче, – старик наклонился вбок и с досадой плюнул.
Ихлас слушал с сочувствием, иногда от волнения слегка отклоняясь назад и глубоко вдыхая свежий, утренний, пропитанный запахом смолы и хвои воздух.
Сотня Ихласа, растянувшись по узкой лесной тропе, ведомая стариком охотником, весь день продвигалась на восток, изредка останавливаясь на непродолжительный отдых. Ближе к вечеру на указанном стариком месте возле родника Ихлас велел разбить лагерь для ночлега. Запалив костры и выставив вокруг усиленные дозоры, воины напоили и покормили коней, поели сами и дружно улеглись на шкуры, погрузившись в долгожданный сон.
Прошло три дня с того времени, как Ихлас и его сотня, взяв с собой старика в качестве проводника, вступили в дремучий лес и, вереницей петляя среди могучих деревьев, неспешно продвигались на восток.
– Вот то место, где меня и окружили эти, чтоб их, волчьеголовые, – остановив кобылу и показав рукой на кострище, пояснил старик. – Я ведь костров на ночёвку не разжигал, но всё для этого всегда заготавливал заранее. Вот и сгодились мои нехитрые задумки в ту ночь. Как только пёс учуял их среди ночи, я тут же и запалил…
Ихлас глянул на головёшки и осмотрелся. Все десятники были рядом в ожидании приказа. Не заметив ничего необычного, что могло вызвать подозрения, Ихлас посмотрел на одного из десятников и, слегка кивнув, назвал по имени:
– Ортек.
Десятник приложил руку к груди, затем описал ею круг над головой, тут же направляя скакуна через поляну, в дальнюю её сторону. Десять воинов проследовали за ним, на ходу вскидывая луки и снаряжая их стрелами.
Ихлас перевёл взгляд на другого десятника и, тоже назвав его по имени: «Лачин», прикрыв глаза, кивнул.
Лачин приложил руку к груди, поднял её, описал круг и направил коня в левую сторону от поляны. Его воины последовали за ним, также снаряжая луки.
– Хайсам, – Ихлас обратился к третьему десятнику, и тот повёл своих людей в правую от поляны сторону.
– Всем быть наготове. Дозоры усилить, – окинув взглядом остальных, тихо повелел Ихлас.
Все как один, приложив руку к груди, десятники развернули скакунов и направились к своим воинам.
– Будем ждать, – Ихлас посмотрел на старика.
– Ты это слышишь? – воин приложил ладонь к уху и стал всматриваться сквозь ветви.
– Да, – тоже прошептал второй воин.
– Это же прямо у нас