со знанием дела. Кажется, на этот раз горький жребий выпал мне.
Толстенный циклоп остановился у скамьи близ меня и впился в мой рюкзак пронзительным взглядом единственного глаза. Оставалось лишь делать вид, что я его не замечаю. По этой причине я стал ещё внимательнее разглядывать портрет Василия Кирея, пытаясь представить, в каких боевых операциях он принимал участие на задворках Галактики. Столь безучастное отношение с моей стороны явно раздосадовало кривого монстра – сиплое дыхание фактически переросло в настоящий свист. Я же всем своим поведением пытался изобразить предельное спокойствие, граничащее с безразличием. Номер не прошел. Туша со всего размаха шлепнулась рядом на лавку, заставив горемычное сооружение перекоситься и наклониться набок. При этом меня фактически впечатало в стену. Казалось, что хулиган хотел протереть мною перегородку вагона, показавшуюся ему не слишком чистой. Я ещё не оставлял надежды разрешить назревавший конфликт миром – мне точно не хотелось привлекать к себе ненужное внимание.
– Вам не кажется, что вы сидите излишне широко… – попытался я завести разговор с самыми миролюбивыми интонациями в голосе. И тут же на меня вылился поток нецензурных выражений и непечатных слов. Я грубо прервал его именно в тот момент, когда жирдяй собирался недобрым словом помянуть орбитальных угодников, с чем я как человек в известной степени верующий, никак не мог согласиться.
Каблук моего тяжелого башмака вонзился в свод стопы хама. Тот хотел взвыть, но тут же получил со всего размаха локтем в горло, после чего желейной массой сполз на пол. Я приподнял его тушу и подтащил к дверям. С минуты на минуту должны были приехать во второй сектор, и я хотел преподнести тамошним ученым своеобразный сюрприз. Когда двери открылись, я вытолкал всё ещё бессознательного кабана на платформу. Прочие пассажиры молча выразили мне благодарность. Немолодой трудяга в робе со знаком шлюзового ремонтника хмыкнул:
– Экий нервный юноша…
– Да уж, исключительно тонких ментальных материй человек, – ответил я ему.
Остаток пути обошелся без происшествий. Я размышлял над делом Марты Дрей, люди весело болтали, вожатый докладывал о времени прибытия трубопоезда. В первый сектор мы пришил точь-в-точь по расписанию.
Глава 7
Двери вагона неслышно распахнулись, настойчиво предлагая публике погрузиться в весёлую суету роскошной жизни первого сектора. Пассажиры гомонящей гурьбой высыпали на платформу, я последовал их примеру. В отличие от прочих секторов в «единичке» трубопоезд приходил не к убогому перрону, обычно обрамленному скудными металлическими ограждениями, а к самому настоящему вокзалу. Поток прибывших понёс меня прямо в его сверкающие стены; пришлось снять с плеча рюкзачок с дубинкой – так можно было быстрее двигаться в шумной толпе. Я шагнул через распахнутые двери вокзала и утонул в сиянии множества ламп. Казалось, что золотистая вата окутывала