я передал через Р. Кеннеди конфиденциальное послание Хрущева для президента. В нем говорилось, что советский премьер понимает, сколь сложно для президента публичное рассмотрение вопроса о ликвидации американских ракетных баз в Турции. Учитывая сложность этого вопроса, он согласен с пожеланием публично не обсуждать его. Выражалось согласие продолжать разговор на эту тему в конфиденциальном порядке через меня и Р. Кеннеди.
В послании особо отмечалось, что договоренность по Кубе была достигнута с учетом того, что президентом дано согласие на решение вопроса об американских ракетных базах в Турции. Это согласие надо как-то оформить.
На следующий день, 30 октября, Р. Кеннеди сообщил мне, что президент подтверждает договоренность о ликвидации американских военных баз в Турции и что будут приняты меры к ее выполнению, но без ссылок на то, что это связано с кубинскими событиями. Он заявил далее, что Белый дом не может оформить такую договоренность в виде даже самых конфиденциальных писем, так как они вообще опасаются вести переписку по такому деликатному вопросу. Он добавил сугубо доверительно, что не хотел бы исключить, что сам он когда-нибудь может баллотироваться на пост президента, а обнародование такой переписки, в обход НАТО, может ему сильно повредить.
1 ноября я передал Р. Кеннеди, что Хрущев согласен с этими соображениями и не сомневается, что слово, данное лично президентом по вопросу, относящемуся к Турции, будет выполнено.
Самое любопытное в этом диалоге с Кеннеди о сохранении в тайне договоренности по американским ракетам в Турции было то, что сам президент был готов в наиболее критический момент кризиса признать такое обязательство публично, чтобы только не сорвать из-за этого важную договоренность с Хрущевым об урегулировании кризиса.
Как сообщил мне Раск много лет спустя, госсекретарь предложил, а президент дал согласие, в случае необходимости, еще на один шаг: Раск звонит Эндрю Кордье, старому другу и заместителю Генерального секретаря ООН, и передает ему текст заявления, которое будет опубликовано У Таном. Заявление Генерального секретаря будет содержать как бы его собственное предложение о выводе как советских ракет с Кубы, так и американских из Турции. Кордье должен был передать этот документ У Тану только после специального дополнительного сигнала лично от Раска. Однако события развивались быстро и таким образом, что такого сигнала не потребовалось, ибо Хрущев согласился на негласную договоренность. А текст «заявления» У Тана так и остался в глубокой тайне, известный только президенту, Раску и Кордье.
То, что Хрущев не настоял на том, чтобы Кеннеди дал не конфиденциальное, а публичное обязательство (а он мог этого добиться, как это видно из слов Раска) о выводе ракет из Турции, – было его большой ошибкой и стоило ему впоследствии дорого. Кеннеди был провозглашен средствами массовой информации как несомненный победитель в опасном кризисе, поскольку никто не знал о секретной сделке по «обмену базами» на Кубе и в Турции,