уйду отсюда, он уже не сможет быть таким, каким был раньше. Его любезное обращение переберется на вас…
– Вы уйдете отсюда?!
Гостья улыбнулась:
– Конечно уйду. – Она тряхнула пшеничными кудрями. – Сегодня ваш хозяин заставил меня окончательно вспомнить, что я колдунья. А значит, мне не нужно от мужчины того, что нужно обычным женщинам. И вам нечего беспокоиться о том, что у меня между ног…
Темнота…
Светушка бездвижно лежал на столе, а девица-лекарица накладывала ему на виски пронырливые лапки.
Забава хотела оттолкнуть мерзавку, но руки вдруг засопротивлялись. И все тело засопротивлялось.
Будто она попала в густой сахарный сироп, который нипочем не хотел выпускать ее из липких объятий.
Впрочем, она бы справилась и с сиропом, и с девицей, но ведь предводительница очей с нее не сводила. Только шевельнитесь – и в миг отправитесь за ворота, в темную ночь и лютую неизвестность.
Но тут пронырливые лапки оставили в покое Светушкину голову.
– Не могу понять, что с этим человеком, – сказала мерзавка. – Хотя, по-моему, непосредственной угрозы его жизни нет.
«Знамо дело, нет, – подумала Забава. – Разве можно от вас правды дождаться? Все лекари одинаковы! Не волнуйтесь, сударыня, мы обязательно вылечим вашего мужа! А его не лечить надо, его защитить надо. От самого себя! Потому что от других он и без вас защитится… Однако про рану Светушкину говорить не след. Иначе мы тут же вылетим из обители!»
Мерзавка сделала шаг в сторону; сияние газовой светильни коснулось ее лица, и Забава ошалело захлопала глазами: перед ней стояла летошняя лахудра Вера. Заколотилось сердечко, гнев заполнил опустевшую душу. Самое время вцепиться мерзавке в волосы.
Но тут светильня погасла – наверно, лахудра решилась спастись колдовством…
А потом Забава проснулась.
Где-то в темноте, далеко-далеко, на самом краю подлунной, горланили утренние петухи. Словно желали привлечь внимание новгородцев к скрывающейся в столичных подполах велесовой гвардии. А мары не спали, мары ждали. И готовы были ждать сколь угодно. Все равно ваш чародей, милка, отправится на погост, к Марене! Кишка у него тонка, у вашего распрекрасного чародея!..
– Ну нет! – сказала им Забава. – Ввек сего не дождетесь, злыдни проклятые!
И проснулась снова, на этот раз – по-настоящему.
В окно рвался розовый свет Денницы.
Петухи по-прежнему горланили, шля ей привет. Но теперь и за дверьми слышался неопределенный шум.
Похоже, хозяева уже проснулись. Возможно, мыли в коридоре полы. Или разносили завтрак незваным гостям.
Забава откинула одеяло, села, огляделась.
Ночью, когда предводительница разрешила им остаться в обители, Забава тут же превратилась в резиновую куклу, из которой выпустили воздух. Решимость и целеустремленность сбежали навсегда. Она почти не помнила, как ее привели сюда, как она разделась и легла. А уж о комнате