эти встречи? Никто не вытерпит, если его постоянно отвергают. Быть с ней не доставляло мне никакого удовольствия. Так было с самого начала, но тогда еще теплилась надежда. Потом она погасла.
Заглядывая к ней через все бóльшие промежутки времени, я наблюдаю перемены не в лучшую сторону. Она плачет и умоляет все реже. Похудела. Иногда мне кажется, что она по несколько дней ничего не ест. Наверное, это из-за того, что есть ей нечего.
Внезапно меня охватывает стыд. Держать человека взаперти, обречь его на голод и жажду… Я делаю такое не в первый раз, но внутренний голос шепчет, что я поступаю нехорошо. Почему, в таком случае, она не хочет пойти мне навстречу? Она ранит меня своим отказом. Иногда сама мысль о том, чтобы пойти к ней, посмотреть в ее пустые глаза, невыносима, и я откладываю визит. На завтра, потом на послезавтра…
Я не хочу смотреть, как она с каждым разом становится все тоньше, прозрачнее. Как исчезает у меня на глазах.
Наконец я вообще перестаю к ней заглядывать.
Она пила воду из унитаза, теперь я знаю, и из бачка. Соскребала обои со стен и пыталась их есть. Рама входной двери исцарапана, на ней следы крови. Она вонзала ногти в дерево, царапала его, как кошка.
Она в отчаянии, но и я тоже.
Я тоже!
Мне тоже хотелось бы другого конца для этой истории. Я многим рискую. Жизнью, свободой, душевным спокойствием – всем.
Я рискую всем, каждый раз, но надежда еще теплится во мне.
Меня давно не было в подвале. Иногда хочется спуститься и посмотреть, что там, но я этого не делаю.
Возможно, все уже закончилось.
Суббота, 21 октября
Они в подвальном пабе, в Камдене, и каждый нерв Кейт натянут, как струна.
Ей не особенно нравится Камден, где жизнь так и кипит, особенно на площади. Проблема не в том, что Кейт не выносит, когда вокруг нее веселятся. Просто, поскольку она не может делать то же самое, чувство исключенности из человеческого общества усиливается. Это не ее праздник.
Но Колин Блэр выбрал этот паб на Камден-Хай-стрит, и ей нечего было предложить взамен. Что оставалось делать? Сказать: «Ой, мне там будет неуютно; я маленькая серая мышка и совершенно не умею веселиться, поэтому предпочитаю сидеть где-нибудь в темном углу, где не особенно ощущается контраст между мной и жизнью»? Скорее всего, после этого Колин отменил бы встречу. Или просто перестал бы выходить на связь и заблокировал Кейт в списке контактов.
Она проделала долгий путь с пересадкой, в Камден из Бексли. Вечер выдался дождливый, и на улицах не наблюдалось обычной для этого места суматохи. Но пабы были заполнены; люди отдыхали, смеялись, чокались бокалами. Кейт спустилась по лестнице, ступенек в двадцать, под кирпичный арочный свод, и устроилась в красном бархатном кресле рядом с барной стойкой, напротив мужчины, которого пыталась расслышать сквозь несмолкаемый гул в зале. Прямо над ее правым ухом бармен шумно смешивал напитки и звенел кубиками льда. Над головой висел телевизор, по которому шла музыкальная программа.
«Зачем я это делаю?» – спрашивала себя Кейт.
Но Колину