обернулся: несчастные обитатели замка Толен понуро брели к границе своих жалких владений.
К тому времени, как он добрался до Толена, боевой задор в нем несколько поостыл, и он снова начал ругать себя. Дело в том, что, спустившись на вершину дюны, он обнаружил, что стрела действительно попала ему в ногу, но боли особой не чувствовал, пока он не дернул за нее как следует, даже не посмотрев, нет ли на ее наконечнике зазубрин. Однако они там оказались. Он знал наверняка, что ангьяр ядами не пользуются, и все же опасность заражения крови была вполне реальной. Забыв об осторожности при виде доблести и отваги, которые проявляли в бою его спутники, Роканнон постеснялся надеть свой защитный костюм, который был практически невидим глазу, хотя костюм этот был неуязвим даже для лазерного пистолета. И вот теперь он запросто мог умереть в какой-то жалкой дыре из-за паршивой царапины! Болван! А еще собирался спасти целую планету, хотя о собственной шкуре как следует позаботиться не может!
Старший из слуг-ольгьяр, спокойный полный парень по имени Иот, вошел в его хижину и, не говоря ни слова, быстро опустился на колени, ловко промыл и перевязал ему рану. За ним вошел Могиен, все еще одетый в латы. В шлеме с высоченной эгидой он был, казалось, чуть ли не трехметрового роста, а нагрудник лат под плащом делал плечи невероятно широкими, точно он прятал там сложенные крылья. Следом протиснулся Кьо, похожий на притихшего ребенка среди свирепых воинов. Потом пришли Яхан и Рахо, а потом и юный Биен, так что хижина чуть не рухнула, когда все они осторожно присели на корточки у очага. Яхан наполнил семь деревянных чаш в серебряной оправе, и Могиен торжественно передал каждому его чашу. Выпили. И Роканнон сразу почувствовал себя лучше. Могиен стал участливо расспрашивать его о ране, и ему стало почти совсем хорошо. Они пили васкан, а в дверь то и дело заглядывали и исчезали бледные лица перепуганных и восхищенных деревенских жителей. Роканнон пребывал в исключительно благодушном настроении; ему уже казалось, что он вел себя действительно как герой. Они поели, потом еще выпили, а потом Яхан встал и прямо здесь, в этой душной хижине, провонявшей дымом, жареной рыбой, смазкой для упряжи и потом, запел, аккомпанируя себе на бронзовой лире. Он пел о Дурхольде из Халлана, который освободил пленников Корхальта среди болот Борна в те далекие дни, когда владениями ангьяр правил Красный король. Пропев под конец родословную каждого из героев, участвовавших в той славной битве, он без перехода запел об освобождении плененных обитателей Толена и о сожжении башни Пленота – тем самым факелом, который Странник бросил, не убоявшись града стрел; воспел он и меткий, необычайной силы удар копьем, который нанес наследник Халлана Могиен, уподобившийся славному своему предку, не знавшему промахов метателю копий Хендину. Роканнон был уже совершенно пьян и страшно доволен собой. Песня несла его, точно полноводная река, и он чувствовал себя полностью принадлежащим этому миру, ради которого пролил кровь и в который явился когда-то как чужой, переплыв через океан Ночи. Вот только порой, ощущая присутствие тихого улыбчивого фийяна с собою