паутины ветвей, вздрогнул прощальной вспышкой, но умер не сразу – пламя боролось еще несколько долгих секунд, из последних сил освещая то, что находилось на поляне.
Сначала Иван увидел в шагах пятнадцати нечто, напоминавшее приземистую удлиненную клетку – высотой по пояс человеку среднего роста, длиной и шириной шагов в пять, не больше. И эта клетка делилась на две части. Там, внутри, была перегородка, делившая это крохотное строение на две части.
Внутри что-то было. В обеих частях. Иван успел заметить шевеление некой темной массы. Ивану показалось, что он рассмотрел чьи-то глаза за прутьями, и его что-то коснулось, чья-то теплая рука.
Потом клетку что-то заслонило. В угасающем пламени Иван разглядел перед собой на расстоянии вытянутой руки человеческую фигуру. Женщина, вернее, старуха. В плаще – длинном, фиолетового оттенка. На голове у старухи был капюшон, но Иван все же рассмотрел часть ее лица, сморщенного, в пигментных пятнах и бородавках. Кожа ее показалась настолько отталкивающей, что это вызвало тошнотворный спазм. Впрочем, отпрянуть Ивана заставила внезапность ее появления.
Старуха протянула к нему руку ладонью вперед: казалось, она хотела потрогать лоб или прикрыть глаза.
– Нельзя смотреть… – слова сопровождались шипением, будто человек говорил одновременно с шипящей гадюкой. – Нельзя идти…
Сказано было неразборчиво, но смысл Иван уловил.
Факел вздрогнул, погас.
Прежде чем поляну окутала тьма, Иван, пытавшийся уйти в сторону, увидел цепь жутких картинок, сменявшихся с неимоверной скоростью: острые крюки, осязаемые, отсвечивавшие в полумраке подземелья. Человеческий живот, разрезаемый чем-то металлическим. Искаженное женское лицо – лицо роженицы. Темное месиво, освещенное проникшей в него сталью ножа. Сгусток мяса и капающая с него кровь. Человеческое глазное яблоко, в которое вонзается острый крюк. Сморщенное лицо ребенка, заходящегося немым криком и скрюченного в тесной водянистой темноте. Оскаленные зубы крысы – громадной отъевшейся твари. Десяток оскаленных крысиных морд, нависших со всех сторон. Зубы, вонзающиеся в самого зрителя. Это стало завершающим аккордом. Иван, сжав голову руками, повалился на землю, закричал. Встал на четвереньки и пополз прочь.
Илья отошел от оврага шагов на тридцать, когда раздался жуткий вопль. Люди как раз останавливались – большинство пятен света замерло на одном месте. Возможно, команду подал Назаров, хотя, наверное, мужчины просто давали время тем, кто отстал после оврага. Таких оказалось немного, но они были.
Илья проклинал про себя глинистый склон, где он едва не подвернул ногу, но уже в следующую секунду это забылось.
Определить расстояние до кричавшего человека не получилось, Илья угадал лишь направление: где-то слева. Он ринулся туда прежде, чем появилось объяснение этому крику, переполненному болью и ужасом. Илья решил, что нашли мертвого ребенка. Иначе что могло