о них молва, а значит, либо я не справляюсь, либо буду вынужден что-то заложить. К примеру – посмертно заложить свой разумный гримуар. И, я уверен, боярыня Моргалина, что смогу за него выручить приблизительно столько, сколько хватит на нужды Ренеевых. После чего от меня спокойно избавятся. Что в итоге?
– Да как вы…, – попыталась вскинуться сидящая передо мной шлендра.
– Что в итоге? – процедил я, позволяя электричеству слегка потрещать между пальцами, – В итоге, боярыня, честь разбойников, мерзавцев и подонков восстановлена, точнее, не страдает изначально, международного конфликта как не бывало, какой-то интересант получает книгу… и всё за мой счет. И за счет моего чистого имени. Этому не бывать.
– Юноша…, – вновь попыталась перебить меня начавшая краснеть фрейлина, у которой аж нос зашевелился.
– А самое интересное, знаете, что, милая моя Анастасия Игоревна? – оскалился я, – Эта комбинация позволяет свободно распоряжаться мной до тех пор, пока все двоедушцы не выявлены. Поэтому, искренне рекомендую вам забрать столь ценный дар и вернуть его Её Величеству. Даю слово, я буду помнить её щедрость и великодушие до конца дней своих!
– Тернова, выйдите! – едва не сорвалась на визг дама, – Мне требуется передать этому молодому человеку…
– Вы. Приказываете. Терновым? – не проговорила, а почти проскрипела Кристина, становясь из просто зловещей девочки каким-то трындецом на ножках. Иначе сказать было никак, потому что все четыре толстые длинные косищи моей мрачной соседки внезапно начали натурально шевелиться.
Дама окончательно потерялась, тяжело сглотнула и начала мять в руках платок. Кристина её определенно напугала. Да она всех напугала!
– Более чем уверен, боярыня, вы сюда явились только и строго убедить меня принять… это, – брезгливо я потыкал в сторону ложного документа, – Я не приму его ни под каким видом и ни под какими угрозами. Поэтому прошу забрать вас эту… подделку под императорскую конфирмацию, и мы все сделаем вид, что никто ничего не видел. Поверьте, вы не хотите, чтобы я её отнес в полицию или… присовокупил к тем доказательствам защиты своей чести и достоинства, что хранятся у меня, у баронессы фон Аркендорф, а также в некоторых других местах. Не хотите же, да?
Хотел бы я, чтобы вот эта вся движуха была импровизацией, но нет. Половину я диктовал, слушая слова Фелиции, дословно повторяющей за лордом Эмберхартом. И не просто повторял, а чуть ли не был им, брезгливо цедя слова в дико унизительном для сидящей напротив меня женщины образе.
– Я отпишу о этой встрече отцу. В подробностях, Кейн, – снова заскрипела Кристина, – Он проверит дела Ренеевых. И если ты это всё надумал… берегись.
Что плохо в благородных речах – надо всегда читать между строк. Завуалированно Тернова только что сказала, что настучит папе о этой гнилой движухе, а уж что сделает тот… неизвестно. Но явно не меня он будет попрекать такой лютой подставой, где боком могла быть замазана и его дочь. Как свидетельница, минимум.
– С