этого решения. Как итог – полнейший разнос от шеф-редактора с обещаниями написать официальную жалобу в Лигу. Почти 40 минут я уговаривала его повременить, пообещав, что Олег Васильевич принесёт свои извинения. Разговор закончился. Встав и поправив ярко-алое шерстяное платье и накинув форменный пиджак, я двинулась в тренерскую, подобно осужденному, бредущему на смертную казнь. Но выхода иного не было.
Боже, кто бы знал, как я презираю этого человека. Едва ли найдётся во всём мире более противный мужчина, который под давлением своих комплексов пытается реализоваться за счёт других, давя при этом своей властью. Таким образом, уже троих игроков он уже посадил «на банку», то есть в запас, просто по своему порыву души и не давал согласие на их обмен в другую команду. Придумал какие-то тренировки воли, где всех заставляли делать странные задания в выходной день, а протестующих запугивал выводом из состава. И не было этому дурдому ни конца, ни края.
Ожидала ли я, что этот разговор будет лёгким? Нет. Даже больше, я понимала, что последствия могут быть самыми непредсказуемыми – и это пугало. На всякий случай я глянула в тренировочный зал, там ещё оставались несколько ребят. «Ну, на крайний, побегу сюда», – подумала я на пути к бездне.
В кабинете стоял запах свежевыкуренной сигары. Я едва не поморщилась, когда столкнулась взглядом с парой сальных, затуманенных алкоголем, малюсеньких глаз. В свои 40 Ромашов выглядел подобно работяги с пивным животом, который решил закосить под старину Элвиса, поэтому старательно заливает гелем свои редеющие темные волосы, стараясь замаскировать пробивающуюся плешь. Оттенок его лица своей краснотой всегда напоминал цвет поросячьего брюшка, а дорогущие виниры резко контрастировали на этом фоне, бросаясь в глаза своим неестественным белым блеском.
– Здорово, прессучка! – отсалютовал он мне, без толики смущения, – пришла меня отчитывать за то, что я твоего коллегу обидел.
Я сделала глубокий вдох.
– Олег Васильевич, я понимаю, что Вам виднее, – начала я, как можно спокойнее, – но это было слишком. Они же подадут жалобу в Лигу, а нам это не нужно, особенно сейчас.
– Слушай, тебе за что деньги платят? Звони и решай вопрос, – он картинно отвернулся.
– Я уже обговорила. Они готовы отказаться от решительных действий, но только если Вы принесёте извинения.
В кабинете повисла гробовая тишина, после скрипнул стул, и я буквально услышала, как прокатился горячительный напиток по его горлу, после смачного глотка.
– Ты мне это серьёзно предлагаешь? – спросил он, резко развернувшись.
Я кивнула.
– Да ты совсем ошалела, дура? Я не стану это делать, – с этими словами он швырнул стакан в моём направлении.
Хрусталь столкнулся с косяком в паре сантиметров от моего виска, с треском разлетелся на мелкие кусочки. Один из осколков по касательной расчертил мне линию в аккурат на щеке. Я издала что-то на подобии писка, когда по щеке заструилась тёплая струйка свежей крови. А узурпатор, подобно зверю, рванул в мою сторону, но не