усиленно пытаются куда-то вывести в таком состоянии, так теперь ещё и открыто заявляют о том, что контроль за ней в разы усилится.
Дожилась....
Такими темпами девушка явно могла бы остаться в школе, раз уж тут ее ожидает точно такая же тюрьма, как и там.
– Имеешь, – ответил Григорий, – но ты могла хотя бы спросить у меня разрешения. Неужели я бы не разрешил тебе, несмотря на запрет? Я же люблю тебя, дурочка! Ты – моя дочь, в конце концов! Иногда, я сам могу поступиться собственными решениями. Но ты сбежала, нагло соврав мне в сообщениях и по телефону. Но хуже всего то, что ты ещё и показывала себя во всей красе залу, полному всяких пьяных мужиков. Это ненормально, безответственно и глупо. Именно поэтому я принял такое суровое решение. Неси заслуженное наказание теперь, Саша. В следующий раз дважды – а то и трижды! – подумаешь прежде, чем выкинуть нечто подобное. И собирайся быстрее! Время поджимает. Только оденься как-нибудь приличнее, пожалуйста. Не так, как выглядела вчера.
Не дав Саше договорить, Вишневский вышел на улицу, глубоко вздохнув. Он еще не забыл о вчерашнем инциденте. Не забыл и о разговоре с другом, произошедшего вчера глубокой ночью после успешной отправки Саши домой.
Нужно было все переварить.
Иначе возникал риск сорваться на ком-нибудь.
А это было чревато нехорошими последствиями…
***
– Почему ты никогда не рассказывал мне о ней? – хозяйничая на кухне дома Вишневского, Эмиль готовил кофе.
– Потому что не хотел связывать ее каким-либо со своим бизнесом, – ответил Григорий, — не хотел связывать ее со всем этим криминалом, в котором я сам погряз. Я желаю ей только самого лучшего. А то, чем мы с тобой занимаемся, пожалуй, не самое прекрасное занятие. Я бы не хотел, чтобы она была с кем-то из нашей банды. Даже с другом.
Мужчина отпил из стакана, поморщившись. Он никогда не любил этот фирменный кофе Эмиля. Всегда считал его противным. Какой-то специфический у него вкус и запах. То ли дело чай с бергамотом.
– Я почему-то думал, что ей больше двадцати лет, – признался мужчина, стыдливо вспоминая, какие картинки вырисовывало его сознание, увидевшее девушку в том эротичном костюмчике. – Познакомиться ближе даже хотел.
Вишневский тут же встрепенулся, услышав последнее предложение из уст друга. Он подошел ближе, заглянув в глаза парню, и грозно произнес:
– Ни на шаг к моей дочери, Эмиль! Даже и не думай о ней в таком смысле. Не надо. Иначе я за себя не ручаюсь!
– Боишься, что испорчу малышку? – усмехнулся тот, заметив в глазах друга недобрый огонек. – Брось, Гриш! Она мне, хоть и очень понравилась, но приставать к малолетке я не стану. Максимум, что могу ей предложить, – дружбу. Заодно и присматривать смогу, чтобы на твоей головушке не появилось седых волос.
Григорий задумался, оценивая перспективы такого общения. Эмилю он всегда доверял. Пожалуй, только ему он бы мог разрешить контактировать с Сашей. И это реально могло бы сыграть ему на руку, чтобы всегда быть в курсе, что, как и