застонал караванщик, осторожно садясь на полу, – Птах-покровитель[9], что это?!
– Не знаю, – Саргон едва сдерживал смех.
Саптах провел пальцами по луже и поднес ладонь ко рту:
– Да это же пиво! О, всемогущая Хатхор[10], кто разлил здесь пиво?!
– Ты сильно ушибся?
– Да причем тут я?! Пиво пролили! Сатхекет!
– Я пойду наверх, прилягу, ладно?
– Да-да, конечно, – торговец начал подниматься, опираясь на стенку, – лестница наверх, и первая дверь направо. Сатхекет, шакалы тебя подери!
С трудом сдерживая смех, Саргон неторопливо поднялся, прошел по узкому коридору и толкнул тростниковую дверь.
Комната для гостей оказалась небольшим помещением прямоугольной формы, выходившим окном во внутренний дворик. Вид из него был серый и невзрачный – весь кругозор загораживала соседняя стена. А посмотреть вниз было невозможно. Отверстие располагалось слишком высоко. Слева стояла небольшая кровать на маленьких ножках. Подголовника не было, однако Саргона это ничуть не смутило. Он так устал, что готов был завалиться и на соломенную циновку. Справа примостился узкий столик. Грубо сколоченный и небольшой. Больше в комнате ничего не было.
Мулат вошел внутрь, прикрыв за собой дверь. С первого этажа доносились приглушенные голоса. Кто-то разговаривал на повышенных тонах. Очевидно, Саптах отчитывал Сатхекет за пролитое пиво. Саргон невольно улыбнулся, вспоминая момент забавного падения торговца. Каравнщик хоть и был хитрым ужом, когда дело касалось наживы, но в остальном оставался миролюбивым тюфяком.
Подойдя к столику, он отстегнул меч от пояса и положил его на столешницу. Серебряная гравировка загадочно сверкнула в солнечном свете. Он вспомнил слова матери, когда она отдала ему оружие.
– Храни его в память об отце.
– Меч принадлежал ему?
– Нет. Он немой свидетель его смерти.
Саргон не стал расспрашивать. Мать все равно бы не ответила. Она слишком замкнутая и неразговорчивая. А рассказывать об отце и вовсе не любила.
– Воспоминания причиняют боль, – говорила она.
Единственное, что она поведала, так это то, что тот родом из Бабилима, и Саргон носит его имя. Поэтому он и решил наведаться в Двуречье и поискать дом отца в царстве кашшу[11].
Раздался стук в дверь.
Саргон отвлекся от мыслей и обернулся:
– Входи.
Тростниковая преграда отворилась, и на пороге показалась щуплая девушка с овальным лицом и короткими темными волосами. Худенькое тело облегало грубое полотнище, оставлявшее маленькую грудь открытой. В тонких руках она держала небольшой поднос с чашей ячменного пива и тарелкой смоквы.
– Еда для господина, – тоненьким голоском произнесла девушка.
– Сатхекет? – догадался Саргон.
Та молча кивнула.
– Саптах не сильно ругался?
Девушка потупила взор:
– Не очень. Но я сама виновата. Не уследила.
– Поставь на стол.
Сатхекет послушно выполнила просьбу и установила