к праотцам нашим, достигла меня уже по прибытии в Лондон. Как мне сообщили, я оказался в Лондоне всего на несколько дней позже вашего отплытия из этого многолюдного города, дабы доставить тело вашего сына в Голландию. А также мне рассказали, что вы нынче чувствуете себя нездоровым и что ваша распря с общиной приняла довольно-таки ожесточенный характер.
Уповаю на то, что, когда вы будете сопровождать тело вашего сына к месту вечного упокоения, вы и сами обретете покой, а к нему – и здоровье.
Поскольку не могу переговорить с вами лично, буду говорить с Вами на бумаге при помощи того, кто пишет за меня эти слова. Я не прошу вас чтить мой совет, ибо у вас наверняка найдутся советники получше, чем немощный старец. И все же, мой уважаемый друг, я знаю вас с тех пор, когда вы еще были ребенком и сидели на коленях моего друга – вашего отца. Поэтому молюсь, чтобы вы прислушались к моему мнению по этому вопросу.
Я пишу вам, чтобы облегчить вашу сердечную боль, насколько это могут сделать написанные на бумаге слова.
В Лондоне говорят, что вы считаете вашу миссию здесь проваленной. Но я верю, что за время, проведенное вами в Лондоне, вам удалось посадить крепкий саженец. Эта земля еще станет убежищем для наших преследуемых соплеменников – не в мои дни и, возможно, не в ваши, но, несомненно, в дни тех, кого сейчас матери качают у себя на руках. Ибо как сказал старец: «Юнцом собирал я плоды с деревьев, посаженных моими предками. Так разве не надлежит и мне сажать деревья, плоды которых будут питать моих внуков?»
С надеждой прибыл я теперь в тот самый Лондон, который вы так поносите. Я покинул Амстердам не по принуждению – мне было хорошо в этом городе даже в немощи. Меня поддерживала община и ученики, так что бедность моя не была для меня бременем. И все же я решил принять приглашение племянника и провести оставшиеся дни в Лондоне, в той самой общине, которая не оправдала ваши великие надежды.
А надежды ваши были поистине велики, друг мой! Нет выше труда, чем тот, что вы предприняли, а гарантии, которые вы получили для евреев в этой земле, превосходят все достигнутое ранее. Однако же ни один человек не способен привести Мессию без помощи других, как бы их и наши стоны ни сотрясали землю.
Умоляю же вас оставить ваши горькие сожаления, не дающие покоя вашей душе.
Отец ваш, да будет благословенна память его, наверное, никогда не рассказывал вам, как мы с ним страдали от жестокости испанской инквизиции. Вместе мы пережили и видели такое, о чем я не буду говорить: вашего отца трижды забирали на пытки; меня же дважды, и во второй раз я потерял зрение. Но слух мой остался при мне, и я вместе с вашим отцом каждый день слышал крики сжигаемых на костре. И не думайте, что все их слова были святы.
Не осуждайте же тех, кто внимает зову страха.
Да будут благословенны имена мучеников!
И если мои слова причиняют вам боль, то пусть они режут, как лекарский нож, для помощи болящему. И пусть мои собственные несовершенства, многочисленные, как песчинки, не омрачат моего послания.
Корабль мой, с Б-жьей помощью, спокойно добрался до Лондона, и мой племянник Диего да Коста