хан торопился в самой середине своего смешавшегося войска. Породистого скакуна, на котором он въезжал сюда, бек потерял, путаясь в мокром лесу. В голове мудрого повелителя оставалась единственная вечно повторяемая не мысль, а сказка, какие вечерами кыпчакские матери рассказывают своим малышам:
«Есть на далеком севере за непролазными болотами Муромская земля. Населяют ее карлики-земледельцы, не знающие оружия и войны, и великаны, которых зовут муромцами. Великаны ленивы и просто так не выходят из топких болот. Но когда чужаки вторгаются на Муромщину и начинают побивать землепашцев, один из великанов встает и начинает творить расправу. Лук в его руках, каким только молнии метать. Вместо меча или палицы в его деснице вырванный с корнем дуб. Спасения от бешеного гиганта нет».
Странно, в самой глупой и несбыточной сказке непременно найдется зерно истины. К несчастью, зерно обнаруживается всегда слишком поздно.
Хавбек потряс головой, возвращая мысли к насущным делам. Что случилось? Враг идет по пятам, почему же они остановились?
– Дороги нет, – меланхолично заметил стоящий впереди гольд.
Хавбек оттолкнул дикаря, так что тот, не удержавшись, ухнул с настила. Следующие воины каким-то образом пропустили хана, и даже мимо коней Хавбек ухитрялся протискиваться, ухватившись за луку седла. Наконец он увидел, что случилось на его пути. Гать, которую только что уложили в болото, исчезла. Несколько дней назад реферы укладывали здесь свежесрубленные стволы, скрепляли их поперечинами и шли по ним дальше. Бревна ложились на плывун, хлипкое сооружение раскачивалось и грозило разойтись под ногами, но все же почти три сотни всадников сумели перейти на ту сторону топи. Как добираться назад, да еще с добычей, Хавбека не слишком заботило. Главное, не впасть в раж, не порубить всех поселян, а уж там пленники настелют новую дорогу, понадежнее прежней.
Однако случилось неожиданное: глупая сказочка обернулась страшной правдой, и войску, так и не вступившему в битву, приходится отступать по раздолбанной дороге.
Оно бы и ничего, но теперь даже такой, негодной дороги не стало. Плывун, содранный и измятый, уже не скрывал густой болотной жижи, а ведь прежде гольд-кипперы, нацепив огромные плетенные из лозы мокроступы, переползали по плывуну на тот берег. Постройка уничтожила плывун, раскрыв липкую бездну, прятавшуюся под ним. А теперь бревна, уложенные на моховой ковер, пропали. Ничего чудесного в пропаже не было. Можно было наблюдать, как несколько совсем не великанского вида людей оттаскивают очередной ствол, зацепив его арканом, едва ли не тем самым, на котором не успели повесить пленника.
Спрашивается, как эти люди проникли на ту сторону? Получается, что у них есть еще один путь, которым пренебрегли воины Хавбека.
Первым в ряду его людей стоял рефер, одетый в доспех из распаренных кабаньих клыков. На голове – стальная мисюра, в руке круглый обшитый кожей щит, густо утыканный вражескими стрелами.
– Что смотришь? – крикнул Хавбек. – Воин должен не укрываться, а нападать. Стреляй!
– Бесполезно, –