Вы сами, – добавил он с учтивым поклоном, – уже снабдили меня полудюжиной. Возможно, вы называете их между собой как-нибудь иначе, хотя по происхождению и сути, разумеется, они совершенно то же самое, что прочие табу, которые я давно исследую в Азии и Африке. Однако боюсь, что я отвлекаю вас от обязанностей в вашей кумирне. Вы наверняка желаете совершить коленопреклонение в Храме Респектабельности.
И он молча задумался о том любопытном факте, что англичане дают себе по закону пятьдесят два недельных праздника в год и понуждают себя по обычаю тратить их впустую на церемониальные обряды.
III
По дороге в церковь Монтейты перемывали косточки своему новому знакомому.
– Ну и какого ты о нём мнения, Фрида? – поинтересовался Филип, вальяжно откидываясь на спинку сидения, стоило экипажу свернуть за угол. – Лунатик или жулик?
Фрида сделала нетерпеливый жест рукой в изящной перчатке.
– Что до меня, – ответила она без малейшего колебания, – не то и не другое. Я нахожу его просто очаровашкой.
– А всё потому, что он похвалил твоё платье, – отозвался Филип с умным видом. – Ты когда-нибудь видела подобную беззастенчивость в жизни? Что это было – невежество или высокомерие?
– Это была безупречная простота и естественность, – уверенно ответила Фрида. – Он посмотрел на платье и признал это, а будучи без утайки наивным, он даже не подумал об этом умолчать. Я решила, что это вовсе не грубость… и мне понравилось.
– У него и в самом деле до некоторой степени подкупающие манеры, – продолжал Филип медленнее. – Он умеет произвести впечатление. Если он сумасшедший, как я склонен подозревать, то, по крайней мере, его сумасшествие благовоспитанно.
– Его манеры более чем подкупающие, – пылко согласилась Фрида, поскольку таинственный незнакомец понравился ей с первого взгляда. – Они такие, абсолютно свободные. Вот что меня в них поражает больше всего. Они схожи с лучшими манерами английской аристократии, но без высокомерия. Или с самыми свободными манерами американцев, но без грубости. Он чрезвычайно изыскан. И он такой, такой красавец!
– Он симпатичный, – нехотя согласился Филип. Филип имел в своём распоряжении зеркальце и потому был привычен к весьма высоким стандартам мужской красоты.
Что до Роберта Монтейта, то он улыбался мрачной улыбкой человека нисколько не заворожённого. Он был угрюмым бизнесменом шотландского происхождения, который сделал состояние на пальмовом масле2 в лондонском Сити. А женившись на Фриде, столь необыкновенно прекрасной женщине с роскошной фигурой, которая теперь главенствовала за его столом, он не слишком сильно симпатизировал тому, что считал её высокопарными причудами и нелепыми мечтаниями. Он повидался с чужестранцем лишь мельком, вернувшись со своей еженедельной прогулки или «инспекционного тура» по саду и конюшням как раз когда они уже собирались отбыть к Св. Варфоломею