обиду. А еще угасающие угли злости. Кто посмел обидеть отмеченную Богами?!
Чуть было не начала перечислять всех-всех, кто меня хоть раз обидел за последний цикл. Все эти глупые сплетни. Досужие разговоры. Максимиан, невыносимый-дар-Богов, опять же. Но, быстро прикусив язык, одумалась. Не хочу злоупотреблять расположением небесной Матери. И не буду. Я пришла за советом. А не для того, чтобы жаловаться на тяжелую судьбу!
– Отец, – мотнула головой, прогоняя из нее лишние мысли, и наконец-то ответила. – Только он не обидел. Скорее разозлил.
– Что у вас случилось, Оли?
– Один из партнеров отца отказался с ним работать, потому как у меня дурная репутация в городе, – мрачно призналась, не пытаясь как-то смягчить слов. – А папенька, в порыве злости, сказал, что я строю из себя жертву и…
– Максимиан, глупый мальчишка, – прервала мою речь Богиня своим недовольным ворчанием.
Честное слово, Кили именно ворчала, как бывало делала моя ба. И это вызывало улыбку на губах.
– Разве он мальчишка? – усмехнулась я. – Ему уже двадцать восемь, двадцать девять циклов, если я не ошибаюсь. Достаточно взрослый, чтобы понимать, что он творит!
– Конечно, мальчишка, – легко отмахнулась от моих слов Кили. – Гордый, обиженный мальчишка, который не видит дальше своего носа. Самоуверенный паршивец. Но обаятельный – этого у твоего предназначенного не отнять!
– Да что мне с того? Он живет, как ему нравится, а я расплачиваюсь за все его похождения, – тут же вспылила. – Кили, я прошу, снова и снова, избавь меня от этого проклятия! Я больше не могу! Не могу просыпаться по утрам и чувствовать чужое похмелье. Не хочу чувствовать его желание. Его боль! Он отказался от меня и…
– И ты тоже отказалась от него, Оли, – прервала меня Богиня. – Да, в отличие от Макса, ты не сказала этого вслух, но и не борешься за свое. Не делаешь ничего, чтобы доказать и ему, и своим родителям, что для тебя дар Богов – это не пустой звук. Спряталась в своем доме, закрылась за правилами приличия и все ждешь, что кто-то решит твои проблемы. Ты снова и снова приходишь ко мне и называешь наш с Белусом дар – проклятием. Просишь, чтобы я убрала с тебя печать своего благословения, не понимая, как обижаешь тем самым. Вы с Максом думаете, что ваши Боги глупы? Что мы не понимаем, кого выбирали? Что вы сделали для того, чтобы показать нам – мы ошиблись? Я тебе отвечу, Оли, ни-че-го. Только храните и множите свои обиды. Ты – на предназначенного тебе мужчину. Он – на нас. А шевельнуть хоть пальцем, постараться изменить ситуацию – не-ет, только не двое самых упрямых из всех наших детей. Наш дар, Оли, это не проклятие. Это то, что сможет сделать тебя счастливой. Настолько, насколько вообще возможно быть счастливым смертному человеку. Нужно лишь прекратить прятаться от всего. Тебе уже двадцать два. У тебя есть средства и возможности, чтобы изменить свою жизнь. Ты давно стало самостоятельной и спокойно можешь жить без родителей. Так что в чем-то твой отец прав, дорогая моя. Тебе нравится быть жертвой обстоятельств и обвинять Макса во всех своих бедах. Ну так