больше с целью согреться, потому и температуру воды выставляю неприлично высокую. Потому-то, как только я распахиваю дверцу душевой, комнату заваливает паром, и так почти на ощупь я обтираюсь и надеваю чистую одежду. Дальше я держал курс на кухню. Маленькая комната с милым гарнитуром, подсветка над рабочей зоной создавала особый уют.
Такие простые, но невероятно важные мысли тушатся как сигарета раздавленная о мокрый асфальт. Со временем ты просто перестаешь думать о том, как хорошо жить и начинаешь загонять себя в угол, построенный из собственных безосновательных мыслей и доводов. Поэтому я бы хотел, чтобы все люди хранили теплые чувства о том месте, что они зовут или называли домом. Пока мысли текли рекой, текла также и вода из графина в горшки с кактусами. Я вырастил их, начиная со спонтанной идеи, или даже необходимости создать более приветливую атмосферу. Вопреки всему, теперь это хобби, и кажется, что кактусы захватят мою лачугу буквально через год или два. Не могу не признать силу этих растений в привлечении дополнительных кадров уюта. Неприхотливые и маленькие, они не кричат своим видом как другие комнатные растения. Кактусы поистине невероятны. Я им симпатизирую. Однако быть одним из них для меня стало бы непреодолимой трудностью. Они не способны переносить высокую влажность, а в наших краях, если ты не любишь свежесть, прикрытую ливнями, слякотью и непросыхающими почвами, ты сгниешь в апатии. Около минуты я, слегка покачиваясь от усталости, смотрел на коробку с чаем, но решил, что сейчас слишком поздно, и, погасив свет, вышел с кухни, раздеваясь прямо на ходу. Так я небрежно скинул домашний халат, что ношу после душа и растворился в кровати. Веки как свинцом налились и почти с хлопком опустились, отгородив меня от реальности. За ними в мягкость кровати, как старые каменные колонны погрузились и отяжелевшие ноги. Сам того не понял, как тут же провалился в сон.
Как же я боюсь спать. Сама мысль о том, что после того как я закрою глаза не будет темно, наводит паническую тревожность. Сон всегда отправляет меня туда, где я бы хотел ничего не чувствовать, чтобы после пробуждения осталось желание волочить свое хлипкое бытие. Он напоминает мне то, что очень больно вспоминать. Он заставляет меня чувствовать то, что я хочу, но больше не могу справляться с последствиями этого мимолетного удовольствия. Это очень тяжело. Каждый раз мне приходится воскресать по утрам, чтобы избавиться от осадка сна. Так пройдя сквозь сотни болезненных снов, я учусь закрывать глаза от сновидений, зажимать нос и закрывать уши, прямо во сне, но этого мало. Каждый раз я чувствую ту незабываемую нежность и заботу. Приглушенный свет, мягкая кровать и теплый пушистый плед, но самое главное это она. Невероятно мягкая кожа на ее теплом теле, от нее исходит приятный сладковатый женский аромат с нотами цитрусовых, она очень любила те духи, четко помню запах апельсина и корицы. Я чувствую прикосновения наших тел. Мы полулежим в обнимку и я, как в попытке зарыться, прильнул щекой к ее груди. Так тепло… И вот, когда она