того печального превосходства, которое обычно испытываешь, сообщая кому-нибудь неосведомленному о чьей-то кончине.
– От чего?
– От сердца.
– Не бережемся, не бережемся! – вздохнул Левка и погладил свой обширный живот.
Потом Гляделкин с интересом полистал «Энциклопедию знаменитых хулиганов» и вдруг предложил:
– Слушай, Коляскин, а иди-ка ты ко мне главным редактором! Я своего выгнал. Хороший мужик, но пил, как ихтиозавр! Забегай после выставки. Обговорим наш расклад и твой оклад…
Гляделкин достал из кармана плоскую золотую коробочку, вынул оттуда карточку и протянул Саше.
– А у меня нет визитки, – смущаясь, сознался Калязин. – Кончились…
– Все когда-нибудь кончается! – Левка хлопнул однокашника по плечу и, возглавив затомившуюся свиту, убыл.
Оставшись один, Калязин изучил глянцевую, явно недешевую визитную карточку.
На ней была золотом оттиснута скорбная маска – такими в начале прошлого века украшали фасады домов, а сбоку шла тоже стилизованная под модерн надпись: «Издательский дом “Маскарон”».
Через неделю он позвонил Гляделкину, в душе побаиваясь, что предложение было сделано в приливе ностальгического великодушия и давно уже забыто, а место занято. Но Левка обрадовался его звонку:
– Куда пропал? Приезжай прямо сейчас!
Калязин примчался и долго ждал, пока Гляделкин наконец его примет. От скуки он наблюдал за тем, как виртуозно врет по телефону красивая черноволосая секретарша в строгом офисном костюме. Рядом с ним сидел здоровенный стриженый парень в кожаной куртке. Лицо его было совершенно неподвижно, словно на нос ему села муха и он мужественно воздерживается от малейшего мимического шевеления, дабы не спугнуть насекомое.
Одним звонившим секретарша холодно, почти сурово отвечала, что Льва Ивановича нет на месте и сегодня уже не будет. Вторым дружелюбно советовала перезвонить попозже. Третьим участливо обещала поискать шефа в соседнем кабинете, клала трубку на стол и с печальным вызовом смотрела на улыбавшегося ее секретарским хитростям Сашу. На неподвижного парня девушка внимания не обращала. Минуты через две она брала трубку и с искренним огорчением докладывала:
– На этаже его нет. Наверное, спустился в производство. Как только вернется, сразу скажу, что вы звонили…
А в те редкие минуты, когда телефон молчал, она сидела тихая, погруженная в какое-то свое девичье горе.
– Почему вы такая грустная, Инна Феликсовна? – спросил Калязин, уже успев выяснить, как ее зовут.
– А вот это… – она скосила глаза на бумажку, где было записано его имя, – Александр Михайлович, совершенно не ваше дело!
Скорее всего, Инна сочла его очередным докучливым автором, принесшим в издательство рукопись. Парень в куртке вдруг сочувственно подмигнул Калязину и снова заиндевел.
«Строгая девица!» – подумал Саша