решение в одном флаконе. Да и что еще с этим делать, когда все время сидишь дома? У огня? Никакой любви, любовь: под запретом. Но ты, тебе, конечно, можно, ты, отец, можешь защитить, но ты этого не делаешь. Больше не защищаешь даже меня. В битвах я прикрывала твою спину[27], да, это так, прикрывала твои тылы. То, что у меня впереди, тебя не волнует, я все время позади тебя, отец, к тому же у тебя только один глаз, отец, им ты видишь впереди все, я я я вижу за твоей спиной то, чего ты не видишь. Я вижу это в свете своих задних фар, нет, момент, дай-ка подумать! сзади, значит, это твои задние фары! То, что мне казалось светом, была только твоя тыльная сторона, которую я все время и вижу, потому что ты всегда опережаешь меня по крайней мере на один шаг, ты, певец несвободных. Им ты сияешь ярко, как солнце! Освободишь ли ты меня, влепишь ли мне пощечину? Как почтовую марку, которая придает написанному ценность? Говорит ему, куда оно отправится? Я вижу только то, что ты не видишь, папа. Я слепа, глуха, тупа, но мои руки все еще простираются вверх, они двигаются, как великаны в их растворе, как новые герои с их расправами, как брат с сестрой. Все волнуется, все движется. Каждый делает то, что не должен. Но только деньги делают это самозабвенно, потому что самих себя у них и нет, для своих владельцев, которые все время другие. Деньги странствуют, как ты, отец. Но у них оба глаза открыты. Они смотрят во все глаза, хотя они так бесчувственны, и им все равно, где они окажутся в конце.
В.: Я. Дитя. Так много ты еще никогда не говорила! Я часами слушаю тебя, но что ты сказала? Я уже не помню. Ты хочешь двойную свадьбу, но не знаешь, кто должен стать второй парой? Этого хотели многие девушки, а потом вдруг оказывались втроем, и сами оказывались лишними! И каждая хочет героя, ну, разумеется, кого же еще. Кого-то, кто с чувством долга возьмет на себя долги и будет их выплачивать. Я: пример, но дурной! В договорах господин, по договорам лишь раб[28]. Должен прийти человек, должен сначала прийти человек, кто-то, кого мы еще не видали, ибо те, кого мы знаем, они не могут. Тот, на кого мы все сможем повесить. От меня можете больше ничего не ждать, у меня были возможности, и еще какие, но теперь должен прийти человек, который сделает это лучше. Кто-то, кому я не должен буду помогать, это само по себе было бы чем-то новым. Кто-то, кто, чуждый богу, свободно живет себе во благо, неосознанно, я имею в виду, не осознавая, что вообще есть бог, кто всегда, в данном случае я, знать осознанно, неосознанно, и никто ему ничего не делает, он сделает из самого себя, кто-то, кто совершает поступки, не важно какие. Поступки. Что идут впереди воззрений, и у них есть задние фары. Всегда, когда тормозят, загораются еще и дополнительные, сзади часто очень интересно, часто многовато тормозят, сперва движение распознается сзади. И тогда нужно бежать в другую сторону или же это движение побороть. Без меня. Так. Я не должен ничего ему советовать, не должен помогать, не должен ничего ему желать, он даже не будет знать, что я единственный, кто вообще может чего-то хотеть, это дружелюбный враг