type="note">[38], таким же, как и он сам, плодом любви, поскольку родился в результате любовной связи Наполеона и Марии Валевской. В Бурдоне он устроил в башне уютное гнездышко, куда Фанни Ле Он регулярно приезжала навестить его. Однажды, когда Морни проводил совещание со своими сотрудниками, красавица-графиня внезапно вошла в кабинет. Как всегда невозмутимый, Морни отпустил сотрудников со словами: «Господа, теперь я должен обсудить одно срочное дело, еще более важное, чем то, что мы с вами обсуждали…»
Причина такой срочности нам понятна! Такой любовный пыл был вознагражден 15 июля 1838 года рождением девочки. Официально маленькая Луиза была дочерью господина Ле Она. Так Морни поддержал семейную традицию, предусматривавшую, что в каждом поколении мужчины семьи заводят внебрачных детей… Чуть ли не сразу после рождения Луизы по парижским салонам стало ходить четверостишие, точно описывавшее сложившееся положение:
Ребенок белокурый от кого ж рожден?
Гортензию он так напоминает…
Да ведь отец ее – почтеннейший граф Ле Он,
Морни тому, кто слухи распускает!
Решив обогатиться, Морни не оставил своих честолюбивых помыслов о политической карьере. К этому его постоянно подталкивала Фанни. И вот он избран генеральным советником, затем, в 1842 году, депутатом от округа Пюи-ле-Дом. Одновременно он проявляет интерес к развитию только что начинающих строиться железных дорог, а мадам Ле Он добивается назначения его директором шахт Вьей-Монтань, которые принадлежали ее отцу, банкиру Моссельману.
Бывая в Париже, он большую часть своего времени проводил на улице Сент-Жорж, куда Фанни переселилась, продав особняк на Шоссе-д’Антен. Однажды утром, когда Морни незаметно выходил из дома графини, он столкнулся со своим приятелем д’Альтон-Шее.
– Я вас не видел, – галантно сказал тот.
– Уверен, что именно так вы всем и скажете, – ответил Морни, знавший о болтливости приятеля. А тот, словно оправдывая свою репутацию, совершил вскоре оплошность, вызвавшую сцену между Фанни и Огюстом. Прослышав, что Морни стал интересоваться некой молодой актрисой, д’Альтон-Шее неосмотрительно намекнул об этом графине. Когда вечером Морни явился к ней, Фанни ядовито бросила ему:
– Говорят, что вы теперь страстно увлеклись театром?
– Успокойтесь, я уже слышу звонок на антракт, – ответил он. – Это всего лишь недоразумение.
Фанни охотно закрывала глаза на похождения любовника. Главное для нее было то, чтобы у таких интрижек не было будущего.
А тем временем политические события уже предвещали кризис, которому суждено было смести существовавший во Франции режим в 1848 году. Продолжая официально поддерживать политику Луи Филиппа, Морни тщательно заботился о своем будущем. В начале периода индустриализации немудрено было соблазниться большими деньгами. Морни заработал много, но и потратил все деньги довольно быстро. В построенном им особняке на Елисейских