украшенный львиной головой, выпускает во льва стрелы, стоя в своей колеснице, то есть находясь в относительной безопасности. Стражи с пиками помогают добить льва, пока тот, ослабев, не падает в пыль. Страдания животного запечатлены в последовательной серии картин: его тело обмякает, глаза сужаются, а язык вываливается наружу, когда лев захлебывается кровью, текущей у него изо рта и из ран от стрел, пронзающих его тело. Львов, которых когда-то боялись и которым поклонялись, как богам, чей образ хранили как оберег, теперь убивали ради забавы. Равенства борьбы, отраженной на цилиндрических печатях в сюжете «повелителя зверей», нет и в помине: охота на льва, показанная на рельефе Северного дворца Ашшурбанапала, – это утверждение абсолютного превосходства человека над животным миром.
Резные рельефы Ниневии, Дур-Шаррукина и Нимруда открывают перед нами окно в ассирийский мир, пусть даже приукрашенный художниками царского двора, но всё же дающий представление о той жизни. Эти художественные образы дополняли бытописания и предания, что записывались на протяжении тысяч лет. Ашшурбанапал собрал эти записи в Ниневии, создав одну из первых библиотек – архив выпуклых глиняных табличек и покрытых воском дощечек с текстами, отобранными и изготовленными по указу царя. Тексты охватывали различные темы: от предсказаний, основанных на астрологических представлениях, до медицинских трактатов и руководств по царским церемониям, а также поэзии и повествований. Одной из величайших находок стал набор табличек с полным текстом эпоса о Гильгамеше, записанным вавилонским писцом Син-Леки-Уннинни примерно в конце II тысячелетия до нашей эры. Этот вариант получил название по первому стиху: «О всё видавшем».
Если бы не эти записи, многие из которых были сделаны вавилонянами, жившими на юге, где находились центры образования и письма, история Древнего Междуречья была бы по большей части утрачена и смысл дошедших до нас образов остался бы в основном загадкой. В 612 году до нашей эры вавилоняне совместно с восточным племенем, называвшим себя мидянами, взяли Ниневию. «Разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней?» – написал один иудей, живший в Иерусалиме, городе, который несколькими десятилетиями ранее был также завоеван [11]. Ассирийцев резали прямо в их цитадели, они умирали перед своими статуями крылатых стражей-быков и барельефами с царской охотой. В их дворцы врывался огонь, выжигая деревянные балки, раскалывая кирпич, опаляя камень; верхние этажи, где находилась библиотека и архивы, обрушивались сквозь потолок, рассыпая по полу осколки. Эти разрушения чудесным образом способствовали сохранению: пламя обожгло глиняные таблички, сохранив их тем самым среди руин, и более двух тысяч лет спустя они были найдены.
Вавилон вошел в историю как архетип города греха, хотя подобной репутацией позднее пользовались многие великие метрополии. Он стал великим более чем за тысячу лет до падения Ниневии, при царе Хаммурапи, который построил Вавилон как средоточие могущественного