Потому что хотя диктатор не был великим военным стратегом (правда, нередко он умел выслушивать своих маршалов и даже соглашаться с их предложениями), но в массовом сознании и в СССР, и за границей победу в войне связывали именно с его именем. Даже теперь, через полвека после смерти отца народов, избавившей страну от близкого краха, уже старые, но не знавшие войны и не участвовавшие в ней люди приходят на митинги с его портретами и думают, что это он победил Гитлера.
«В тяжелую страду войны Эренбург работал больше, самоотверженнее и лучше всех нас», – признавался один из самых популярных журналистов и поэтов войны Константин Симонов. Приведу здесь еще эпизод из воспоминаний писателя Саввы Голованивского: была в Союзе писателей узкая встреча с нашим послом в Лондоне И.М. Майским, на которой он, заговорив о военной работе Эренбурга, заметил, что в годы войны «существовало только два человека, влияние которых можно было сравнивать: имя одного – Эренбург, второго он не назвал, как видно испугавшись собственной идеи – сравнивать…»
Три причины этого связаны с самим Эренбургом: 1) он лично ненавидел фашизм и знал о нем не из книг (за его плечами была война в Испании и знание Германии, беременной фашизмом), 2) природа его публицистического дара (слово «ненависть» в словаре писателя всегда было значимо) и литературный темперамент, 3) поразительная работоспособность.
Остальные причины были связаны с положением в СССР, каким оно сложилось в 1939 году, когда запретили всякую антифашистскую пропаганду. Виновниками Второй мировой войны пропаганда именовала «империалистических агрессоров» Францию и Англию, объявивших войну дружественной СССР Германии. Советские граждане, так не думавшие, помалкивали; средний обыватель считал, что Сталин лучше его разбирается во всем. Идеологически разоружив аппарат, Сталин лишил к началу войны пропагандистскую машину антифашистской прививки. Но Эренбурга, в отличие от его коллег, 1939 год застал не в Москве, а в Париже. С весны 1939-го его не печатали. А в сентябре Эренбург, еще не пришедший в себя от поражения Испанской республики (с 1936-го по 1939-й он был военкором в Испании), получил второй, сокрушающий удар – пакт Сталина с Гитлером, после чего фюрер оккупировал одну европейскую страну за другой. Положение Эренбурга становилось безнадежным: в Москве его ждал неминуемый арест, а на победу Франции над Гитлером надежд почти не было. 14 июня 1940 года гитлеровцы вошли в Париж. Советский паспорт временно ограждал Эренбурга от гитлеровской расправы, но как Сталин выдавал Гитлеру немецких антифашистов, так и Гитлер охотно помог бы коллеге. Заходя в кафе, где победители свободно болтали о дальнейших военных планах, Эренбург понял: они ждут приказа: «На Россию!». Это давало ему шанс. Советский консул в Париже организовал его проезд через Германию под чужим именем. В Москве Эренбург немедленно написал Молотову, но – увы: эта информация Кремль не заинтересовала (однако Сталин решил пока Эренбурга приберечь).
Москва встретила писателя