одного!..
17 августа 1941
24 августа 1941 года
Еврейский митинг: для Америки. Выступали Михоэлс, Капица, Эйзенштейн. Вот мое выступление:
Мальчиком я видел еврейский погром. Его устроили царские полицейские и кучка босяков. А русские люди прятали евреев. Я помню, как отец принес переписанное на клочке бумаги письмо Льва Толстого. Толстой жил в соседнем доме, я часто видел его, знал: это – великий писатель. Мне было десять лет. Отец читал вслух «Не могу молчать» – Толстой возмущался еврейскими погромами. И моя мать заплакала. Русский народ был неповинен в погромах. Евреи это знали. Я не слышал никогда злобных слов евреев о русском народе. И не услышу их. Завоевав свободу, русский народ забыл, как дурной сон, гонения на евреев. Выросло поколение, не знающее даже слова «погром».
Я вырос в русском городе, в Москве. Мой родной язык русский. Я русский писатель. Сейчас, как все русские, я защищаю мою родину. Но гитлеровцы мне напомнили и другое: мать мою звали Ханой. Я – еврей. Я говорю это с гордостью. Нас сильней всего ненавидит Гитлер. И это нас красит.
Я видел Берлин прошлым летом – это гнездо разбойников. Я видел немецкую армию в Париже – это армия насильников. В Германии погромщики не окружены презрением, там они маршалы и академики. Все человечество теперь ведет борьбу против Германии – не за территорию: за право дышать.
Нужно ли говорить о том, что делают эти «арийские» скоты с евреями? Они убивают детей на глазах у матери. Заставляют стариков в агонии паясничать. Насилуют девушек. Режут, пытают, жгут. Страшными именами останутся Белосток, Минск, Бердичев, Винница. Чем меньше слов, тем лучше: не слова нужны – пули. Они ведь гордятся тем, что они – скоты. Они сами говорят, что фионские коровы для них выше стихов Гейне. Они оскорбляли перед смертью французского философа Бергсона – для этих дикарей он только «Jude». Они приказали отдать в солдатские нужники книги польского поэта Тувима: «Jude». Ученый Эйнштейн? «Jude»! Художник Шагал? «Jude»! Поэт Пастернак? «Jude»! Да можно ли говорить о культуре, когда они насилуют десятилетних девочек и закапывают живых в землю? Когда я думаю, что существует страна Гитлера, Германия, что она поработила десять стран, мне стыдно глядеть другу в глаза, мне больно слышать голос близких – как вынести, что гитлеровцы похожи, хотя бы внешне, на людей?
Моя страна и впереди всех русский народ, народ Пушкина и Толстого, приняла бой. Я обращаюсь теперь к евреям Америки, как русский писатель и как еврей. Нет океана, за который можно укрыться. Слушайте голоса орудий вокруг Гомеля! Слушайте крики замученных русских и еврейских женщин в Бердичеве! Вы не заткнете ушей, не закроете глаз. В ваши ночи, еще полные света, войдут картины зверств гитлеровцев. В ваши еще спокойные сны вмешаются голоса украинской Лии, минской Рахили, белостокской Сарры – они плачут по растерзанным детям. Евреи, в вас прицелились звери. Чтобы не промахнуться, они нас метят. Пусть эта пометка станет почетной! Наше место в первых рядах. Мы не простим равнодушным. Мы проклянем тех, что умывают