прокомментировал Енох и полетел к дальнему столу, где двое практикантов усиленно растирали в ступках какую-то особо вонючую бурду и от этого постоянно чихали, фыркали и ссорились.
Я не стал отвечать призраку и посмотрел на Лизоньку как можно более печально:
– А что мне говорить, Лизонька? – со отчётливой слезой в голосе вздохнул я, – да, я опоздал. Ходил на кладбище к папеньке на могилку цветы отнести. Разговаривал там с ним. Вот и не заметил, как время прошло.
Как и все староватые барышни, Лизонька была натурой крайне впечатлительной, она ахнула и на её глазах аж показались слёзы:
– Ладно, Геннадий, идите, – великодушно сказала она дрожащим голосом, но тут же строго добавила, – но, чтобы это было в последний раз!
– Обещаю! – раскланялся я и радостным ёжиком упорхнул на своё рабочее место, ликуя в душе, что эта коза отцепилась и не пристает больше.
– Ты представляешь, что тебе будет, когда она Изабеллу увидит? – поддел меня Енох и, не дожидаясь моего ответа, торопливо исчез.
Но судьба сегодня явно была не на моей стороне.
Только-только я устроился, взял фарфоровую ступку и пестик, отмерил на весах необходимую пропорцию из окиси цинка, осадочной серы, углесвинцовой соли и борной кислоты, всыпал всё это туда и уже хотел начинать аккуратно перетирать компоненты для отбеливающего крема, как случилось непредвиденное.
Один из практикантов, прыщеватый Валентин, из городских, нес свежеприготовленную хинную мазь для роста волос, поскользнулся и грохнулся на пол. И всё содержимое высыпалось на него.
– Апчхи! – от неожиданности расчихался Валентин.
– Ну всё, теперь у тебя волосы везде вырастут, – не удержался от шутливого комментария я.
Все засмеялись, а Валентин неожиданно вызверился:
– Слышь, придурок приютский, рот закрой!
Я взрослый человек в теле пацана, но даже меня столь грубый ответ на безобидную шутку выбесил, и я рявкнул в ответ:
– Свой прикрой, морда прыщеватая! А то сейчас вдобавок ещё вот эту хрень отбеливающую на тебя высыплю, будешь не просто везде волосатым, а волосатым блондином!
– Ах ты ж урод! – Валентин бросился на меня, но я подставил подножку, и он опять растянулся на полу.
– Отдохни, блондинчик!
– Что здесь происходит?! – в лабораторию вошел товарищ Форбрихер и теперь грозно смотрел на притихших практикантов.
– Это крыса приютская подножки расставляет! – наябедничал Валентин, – я упал и мазь рассыпал!
У меня аж челюсть от такой подставы отпала. Всё же не так совсем было!
Но аптекарь разбираться не стал и грозно велел:
– Капустин, отойдите от стола. Сдайте Елизавете реактивы и бегом за мной!
Пришлось подчиниться.
Провожаемый сочувственными взглядами остальных практикантов (и ни одна падла правду не сказала!) и злорадным взглядом прыщеватого Валентина, я отдал ступку с недоделанной мазью и пестик Лизоньке и вышел из лаборатории вслед за аптекарем.
Мда.