подходили к этой проблеме. Там намечен этот сложный «поворот» рефлексии и как бы «обтекания» ею объекта: рефлексивный план «обтекает» план объекта и может заходить с самых разных сторон, а представление объекта, предметное представление, всегда как бы «плавает» там. Это мне очень важно для образа.
Итак, в первом пункте я фактически уже сделал то, что мне было нужно: я сказал о том, что мы можем подходить к работе, к построению теории мышления в самых разных подходах. Их много: есть натуралистический, есть эпистемологический… Есть, например, и такой очень интересный подход – психологистический, сложившийся во второй половине XIX века и имеющий свои «хвосты» до сих пор. Это есть особый способ трактовки этой объемлющей системы и отнесения предмета… Одновременно тут решается вопрос существования и т. д. Там развертываются дальше очень сложные планы… И среди этих подходов есть деятельностный.
Этот деятельностный подход требует, чтобы мы прежде всего задали рефлективное представление о наших деятельностях и вместе с тем нашу принадлежность к определенной культурной традиции, к определенным нормам и культурным значениям. Мы должны при этом понять, что именно они определяют, как об этом прекрасно говорил Ушинский, способ нашего видения объекта, и в этом плане человек никогда не делает ошибок – он всегда лишь видит через свои средства, через свой подход… Мы должны задать этот подход и затем обсуждать вопрос о предмете.
Второй важнейший принцип деятельностного подхода гласит, что предмет, и, соответственно, представление об объекте, и, соответственно, сам объект будут каждый раз разными в зависимости от нашей деятельности. Это значит, что у исследования – один объект, у организации – другой объект, у проектирования – третий объект, у конструирования – четвертый объект и т. д. Даже если мы каждый раз употребляем один и тот же термин – говорим ли мы о мышлении, или о деятельности, или об атомном ядре, или об ученике, – [объекты будут разными]… Например, если мы ученика воспитываем, то у нас – один объект, если мы ученика начинаем исследовать, то у нас – другой объект. И, в принципе, нельзя просто так отождествлять эти объекты.
Процедура сведения объектов одной деятельности к объектам другой деятельности есть всегда особая процедура, требующая очень сложной техники. И мне представляется, что именно в этом надо видеть причину одной важной современной социокультурной коллизии, когда, скажем, в проектном институте проектировщики говорят про свой исследовательский сектор, что там собрались люди, которые ничего не понимают в деле, а исследовательский сектор каждый раз отвечает точно так же проектировщикам… Или когда, скажем, ученые говорят, что тренер, работающий со спортсменом, невежда, а тренер говорит, что эти «яйцеголовые» настолько идиоты, что ничего не понимают в том, что происходит… Каждый раз это – не система взаимных обвинений, а только проявления того совершенно очевидного с точки зрения деятельностного