прошипел Мэрион и ударил клюшкой по локтевому щитку Дезмонда, отчего тот заметно вздрогнул. Стук дерева под тонким слоем стекловолокна был призван выразить возмущение и отлично справился с задачей. Остальные последовали примеру Мэриона, чтобы сбить раздражение на его виновнике.
Мальчики нехотя приступили к исполнению воли тренера. Перехватив клюшку за два конца и вытянув над головой, словно гриф от штанги, вереница лениво заскользила по периметру площадки размером двести на восемьдесят футов, медленно набирая скорость, как разгоняющийся товарняк с бело-лиловыми вагонами. Поза, непривычная и неудобная из-за особенностей формы, мешала сохранять равновесие, но мальчики держались молодцом, демонстрируя великолепно дрессированный вестибулярный аппарат, что не могло не понравиться Хэнку. Хотя сейчас, недовольные и запыхавшиеся, они не подозревали, что именно благодаря усилиям и жесткости его методик в недалеком будущем смогут ездить даже задом-наперед с закрытыми глазами. Правда, не все из них этому научатся.
– Тянемся к солнышку, мои маленькие подсолнухи. Выше, повыше, вот так, – не без злорадства комментировал тренер.
Дезмонд ехал, сцепив зубы и выслушивая благодарности от всех, кто обгонял его. Сейчас он думал о том, что его нелепая выходка стоила команде лишних двадцати минут, потраченных не на игру, а на отбывание наказания за его дерзость. Не нужно было перечить тренеру, чего добивался?
– Держимся ближе к борту, расстояние себе не сокращаем. Живее, девочки, живее, тянем носочек! – подгонял Хэнк, нарезая легкие овалы в центральной зоне, откуда видел каждого как на ладони, – покажите мне ваше рвение к победе. – Он подгонял их так, словно и сам хотел, чтобы эта бессмысленная процессия наконец закончилась и все приступили к реальным делам.
Некоторое время спустя раскрасневшиеся игроки, стараясь привести дыхание в норму, вновь выстроились перед тренером нестройной линией. Теперь по ним было видно, что урок усвоен и ближайшие несколько месяцев никто не рискнет показывать характер. Чтобы инцидент скорее забылся, Хэнк больше ни разу не упомянул о случившемся и ничем не намекнул. Его отношение к Дезмонду не изменилось ни в худшую, ни в лучшую сторону, осталось таким же, как прежде. Сейчас требовалось сфокусировать внимание мальчишек на чем-то другом, чтобы пережитый негатив не отложился в их самочувствии и не повлиял на тренировку.
Хэнк отлично держал баланс не только на льду, но и между кнутом и пряником, а еще понимал поведение и логику детей, с которыми много лет работал. Поэтому он зарекомендовал себя в статусе лучшего хоккейного тренера Саутбери, а может, и всего Нью-Хейвена. В юности он тоже играл. С его физическими данными и никогда не подводящим чутьем у него могла бы сложиться фантастическая карьера. Но, как часто случается в этом жестоком спорте, в двадцать три года ему пришлось покинуть поле из-за тяжелой травмы. Несколько лет спустя, поборов депрессию, алкоголизм и ненависть к себе, Хэнк вернулся на лед в новом статусе.
Мальчики,