же ты…
– Я не обязана была тебе докладывать.
– Да, конечно.
– Ты меня понимаешь?
– Да, конечно. Тебе нужны деньги?
– Нет… То есть да. То есть нет!
– Нет или да?
– И да, и нет.
– То есть?
– Как ты не понимаешь? Деньги нужны всем, всегда.
– Скажи – сколько.
– Моему сыну нужны не деньги. Хотя деньги тоже.
– Нужны или нет?
– Моему сыну нужен отец.
– Понял. Ты спала со мной ради сына?
– Ты ничего не понимаешь!
– Да, ты права. Я ничего не понимаю.
Финал ненаписанной новеллы
Она одевалась, продолжая говорить горячо и искренне. Говорила, что иногда, очень редко, но – вдруг возникает настоящее чувство, сметающее все загородки, которые громоздит перед нами этот хваленый, этот поганый здравый смысл.
– Перестань, – сказал он.
– Почему?
– Ты знаешь, сколько мне лет?
– Сорок восемь? – с надеждой спросила она.
– Шестьдесят четыре.
Она опустила голову и дальше одевалась уже отвернувшись.
Взяла сумочку. Вышла молча, не взглянув на него.
Гостиничная дверь громко защелкнулась.
Он вздохнул, встал с кровати, накинул халат, подошел к окну.
Номер был на третьем этаже, над козырьком главного входа.
Он увидел, как она прошла по красиво мощенному гостиничному двору. Во двор въехал парень на самокате, в ярко-фиолетовых кроссовках и с прической такого же цвета. Подрулил к ней, что-то спросил. Она ответила. Они стали разговаривать. Она засмеялась – весело и громко, так громко, что было слышно сквозь закрытое окно.
Может быть, она знала или чувствовала, что он смотрит на нее из окна? и хохотала, и кокетничала с этим парнем нарочно? – но, скорее всего, нет.
Ей уже было наплевать на него, и ему от этого стало легче.
Новеллы, состоящие из одной только первой фразы
«В Париже в жару очень плохо».
«Когда я вернулась в Милан, я сняла квартиру с балконом и посадила там петунии».
«На Родосе у меня в первый же день сломался ноутбук».
«От Темзы пахло бензином и потными туристами».
Ключ
не пробуждай воспоминаний
Это было прекрасно. Ну или так – очень хорошо. Четвертое свидание. А может быть, даже пятое.
В общем, не первое и не второе. Она уже слегка освоилась в квартире. Поэтому она сбегала в кухню, налила себе чаю, вернулась, поставила подушку торчком у кроватной спинки и расположилась полулежа-полусидя, попивая чай и ласково – а может быть, даже любовно – глядя на него.
А он лежал на спине и смотрел вверх, на никелированный конус, там, где люстра приделана к потолку, и пытался разглядеть отражения – свое и ее.
– Ты чего молчишь? – спросила она.
– Нет, это ты чего молчишь? – улыбнулся он.
– Я первая спросила…
– Расскажи что-нибудь.
– Что тебе рассказать? – она погладила его по плечу. – Ты уже всё про меня знаешь.
– Что-нибудь веселое!
Она