слишком маленькая группа, чтобы на ней всё отразилось.
А один парень вдруг сказал, что клянется взять себе больных детей и гнусный развод – но при условии, что он станет миллиардером. «Хитренький какой!» – засмеялись все.
Миллиардером, кстати говоря, стал именно он; дети у него были здоровые, и жена верная. Но, помня этот разговор и свою клятву, он отдавал огромные суммы на детские больницы и школы-интернаты.
А его однокурсник, внук министра и на короткое время даже компаньон по бизнесу, разорился дотла и помаленьку спивался. Сидел в рюмочной на Пятницкой и рассказывал своему закадычному дружку – тоже бывшему однокурснику, – как его обокрала жена при разводе. То ли смеялся, то ли плакал: «А ведь какая любовь была! И главное – девочка ведь наша, генеральская внучка!» Вывезла из квартиры всё, включая электрические розетки и карнизы для штор. И сами шторы тоже. И детей. Еще он рассказывал, что недавно обзванивал старых приятелей – и: «Все вышло, как этот Гаврила напророчил. Пашка спился, Санька умер, Лидка тоже тю-тю, у Верки и Вовки сын сидит, Боб без работы, а вот Аверьян – ого! Вице-губер. Но он один такой. Ну и так дальше. Всё верно мужик сказал. Статистика!»
– А знаешь, кто был этот доцент Архангельский? – вдруг спросил дружок. Приблизил лицо и прошептал: – Архангел Гавриил!
– Ну? – изумился внук министра. – Вот оно что, значит… – Потом подумал и недоверчиво покачал головой. – Не! Не-не-не! Ерунда. Архангелы такие не бывают. Это она, вот эта… непобедимая социальная статистика.
– Неумолимая и беспощадная! – кивнул дружок и пошел к прилавку за следующей рюмкой.
Листопад
осенняя соната в стиле сами знаете кого
Старик Пахомов уехал, как всегда, без четверти восемь. Старая «эмка» с шофером Семенычем и красноармеец-мотоциклист, фырчащий следом, обогнули высокий сквозистый забор – старинный бревенчатый дом стоял на угловом участке – и скрылись из глаз, подняв медленно оседающее облако золотых и рдяных осенних листьев.
Был октябрь сорок первого года.
Город назывался Красногромск. Серая дымная громада завода нависала над дальним горизонтом, а здесь, в старом предместье, было тихо, розово от яблок и желто от осенних листьев.
Калерия Павловна убежала из разоренного немцами Малоярославца, добралась до Южного Урала и прибилась к своему двоюродному деду, старому вдовцу, который уже много лет служил главным инженером КВМЗ – Красногромского военно-механического завода. Старик принял ее приветливо, но без лишних сантиментов. Отвел ей комнату на первом этаже, показал, где что лежит, познакомил с соседями. Калерия Павловна не стала устраиваться на работу, хотя у нее был учительский диплом. Она целыми днями гуляла по пустым улицам предместья, иногда ездила на старом фырчащем автобусе в город, а возвращалась, бывало, пешком. Читала книги из обширной многопоколенной библиотеки, тихо играла на рояле, рассматривала висящие на потемневших стенах картины, вытирала застарелую пыль на завитушках лепных рам, бродила по саду, собирала яблоки, варила