свои торчащие во все стороны светлые волосы и подумала, что не хватает для завершения матёрого бандитского образа оправы, например, «авиаторов».
В желудке громко заурчало, и думать об очках и других аксессуаров желание пропало.
Так, что там котик говорил? Три раза его позвать?
Вышла из гардеробной, упёра руки в бока и гаркнула во всю силу лёгких, чтобы котейшество однозначно меня услышал:
– Баюн! Баюн! Баюн!
Не прошло и секунды, как двери распахнулись, будто кот там меня только и ждал, и проворчал:
– Ну и чего ты так раскрича…
Он осёкся, увидев меня. Бедный даже подавился словами. Розовую пасть открыл, жёлтые глаза выпучил, будто чудовище увидел и издал какой-то странный сдавленный звук, похожий на нечто: «кхрзфскм».
Потом резко встряхнулся, возмущённо указал на меня когтем и выпалил:
– Марья! Что-у это на тебе? Почему ты не в сарафане?
– Потому что я не привыкла таскать на себе драгметаллы и самоцветы. В этом мне удобно. И вообще, идём скорее кушать. Ты говорил, что в замке море еды. Я голодная как мамонт после тысячелетней спячки.
Кот встопорщил шерсть и произнёс нудно и ворчливо:
– Марья, так только воины одеваются. Исключительно мужчины. И где ты только этот кошма-ур откопала? Женщине не положено столь дерзко одеваться.
– Там где откопала, больше нету, – хмыкнула я. – И хватит нудить. Хозяйка я или кто? Как хочу, так и хожу. И вообще, киса, идём жрать, а то голодная я становлюсь сильно злая.
Кот гневно ноздри раздул, пофыркал, попыхтел, усами пошевелил, меня гневным взглядом опалил, но когда понял, что меня не проняло, сдался. Махнул на меня лапкой, мол, горбатого только могила исправит и пробубнил:
– Топай за мной, горе луковое.
– Я не горе, Баюн. Я большое счастье. Королевство ещё не догадывается, как ему повезло со мной.
– У тебя, мяу, самомнения больше чем у лордов проклятых, – произнёс кот и тут же добавил: – Может оно и к лучшему.
Глава 7
* * *
– Марья —
Обеденный зал поразил моё воображение, впрочем, этот волшебный замок ещё не раз удивит.
Все стены расписаны узорами, картинами с птицами, диковинными цветами, танцами у кострищ и другими интересными сценами.
Массивный круглый деревянный стол был накрыт кружевной льняной скатертью светло-бежевого оттенка.
Скатерть понизу расшита красной нитью. Узоры непростые – руны.
И бахрома у скатерти была – пушистая и с серебряными нитями, будто кто-то вплёл лунный свет.
А в центре скатёрки золотом вышито солнце. Так красиво и филигранно поработала мастерица над этой вышивкой – загляденье.
Над столом нависала люстра из горного хрусталя и живым пламенем. Отбрасывала причудливые тени.
Стол был сервирован на две персоны. Хотя он был таких размеров, что уместилось бы персон десять.
Тарелки, супницы, чашки, бокалы, приборы, даже пузатый медный самовар на краю притаился – всё на столе было, кроме еды и напитков.
Любопытно.
Осмотрелась,