речь идет не о принятии христианства, а о ритуальном омовении от скверны. При этом Иоанн делает акцент на очищении внутренней скверны, именно поэтому в другом стихе будет сказано, что они приходили и исповедовали свои грехи. Так фокус смещается с внешнего на внутреннее: «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились [омывались] от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои» (Мк. 1:5).
Мк. 1:6 «Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед».
Описание Иоанна помогает составить его образ: одежда из верблюжьего волоса должна быть колючей, неприятной наощупь; акриды – это саранча, важнейший источник белка в пустынях, т. е. необходимая, но далеко не самая изысканная пища. Создается впечатление, что Иоанн выглядел несколько дико, что отмечено и в иконографии – он всегда изображается с растрепанными волосами.
Здесь стоит обратить внимание на один интересный момент. Иоанн и Иисус – родственники. Первый выглядит чудно́, второй вполне благообразно. Один живет в неблагоприятных условиях в пустыне, второй приходит к нему для омовения. Стоит вспомнить историю с извечной враждой двух братьев, описание которой мы встречаем еще в книге Бытия. Каин, более близкий к земле и дикий, убил более цивилизованного Авеля. Изображающийся косматым Исав постоянно враждует с благовидным Иаковом. Если приподнять совсем древний пласт, где базируются эти образы, обнаружится, что «дикий» брат убивает того, кто хоть немного приподнимает голову над животным миром. В лице Иоанна и Иисуса мы видим те же архетипы двух братьев, один из которых диковат и достаточно суров, а второй кроток и милосерден. Конечно, никто не связывал Исава, Каина и Иоанна, параллель между этими образами не настолько очевидна, к тому же многие сюжеты возникают не из какого-то сознательного намерения – авторы бессознательно описывают внутренние архетипы, сути которых могут до конца не понимать. То есть в сцене омовения Иисуса мы видим новый баланс в архетипической паре двух братьев: наконец вражда дикого и просвещенного прекращается.
Иисус крестится не потому, что ему необходимо избавиться от грехов. Он безгрешен, речь здесь идет о другом. Вода не только символизирует смерть, но во всех психологических интерпретациях представляет глубокое бессознательное. Если мы говорим об архетипических снах или сказках, везде, где возникают образы плавания или опускания в воду, мы сталкиваемся с погружением в бессознательное. Здесь Иоанн Предтеча выступает в роли старшего брата, эволюционно более близкого к животному, и значит, бессознательному. И именно на этом фундаменте вырастает новый человек. Культурный человек больше не пытается победить своего дикого предка. Этот библейский сюжет показывает, что человеческое сознание доросло до уровня, когда «старый» человек благословляет в путь «нового», потому что новый смог погрузиться в бессознательное и принять его. Между ними больше нет оппозиции и соперничества. Иисус