скоро показал, вопреки надеждам Н.И. Одоевского и его товарищей, что сделанное заявление вовсе не привело к устранению разногласий. Следующее заседание, 20-го августа, было заполнено дипломатическими маневрами сторон.
Русская сторона добивалась того, чтобы вопрос об избрании царя на польский трон был принципиально решен до обсуждения всех других вопросов. Послы убеждали, что после этого «о всякой згоде говорить будет пристойнее», так как, когда царя изберут, то он «Коруне Польской и Великому княжству Литовскому всякого добра и соединения учнет хотеть так же, как и Московскому государству»[486].
Комиссары Речи Посполитой хотя и заявили, что у них нет инструкций на этот счет и они вообще не могут обсуждать вопрос о избрании преемника при живом монархе («то нам было б от всех государей христианских встыд и бесчестье»), попытались выяснить, на какие уступки пойдет в этом случае русская сторона, в частности, будут ли возвращены в состав Речи Посполитой Великое княжество Литовское, Малая и Белая Русь. Требования возвращения Великого княжества Литовского были сформулированы при этом в крайне резкой форме: «А Великое, де, княжество Литовское от Коруны Польской оторвать никому нелзе, а то б какой был мир, что им, глядячи свои именья в чужих руках, плакати, а самим по чюжим местам скитатися»[487]. Возвращение Великого княжества в состав Речи Посполитой выступало в этих высказываниях как «conditio sine qua non» при решении вопроса об избрании царя.
На следующем заседании, 22 августа, была достигнута договоренность, что в связи с новой, создавшейся в ходе переговоров ситуацией послы и комиссары обратятся к своим государям за новыми инструкциями. Помимо снова повторенного комиссарами требования вернуть Великое княжество Литовское под власть Яна Казимира «по ево живот», затрагивался и ряд других вопросов, связанных с планами выбора царя.
Русские послы говорили, что православные церкви и епископы должны «во всякой чести и в вольностях быть попрежнему», добавив к этому, что должна быть ликвидирована заключенная в 1596 г. в Бресте уния, предусматривавшая подчинение православных на территории Речи Посполитой власти папы, а комиссары заявляли, «по ся места короли на Польском королевстве бывали римские веры»[488]. Комиссары также заявили, что не может быть речи о признании наследственных прав Алексея Михайловича и его потомков на польский трон[489]. Тогда же комиссары подняли вопрос о возвращении в состав Речи Посполитой Запорожского Войска («государю их королевскому величеству Малой Русии и запорожских черкас уступитца нельзя»)[490]. Поскольку стороны должны были обратиться к своим правительствам за новыми инструкциями, все эти высказывания с обеих сторон носили характер предварительного обмена мнениями, но уже сам перечень выявившихся разногласий ясно показывает, что выдвижение кандидатуры царя вовсе не сняло препятствий на пути к заключению выгодного для русской стороны соглашения, как, по-видимому, рассчитывали