но земля в ней нуждается, оттого было принято решение превратить Выжженные земли в тюрьму и не давать а-магичному потенциалу расширяться. Отсюда нет выхода. – шумно вздохнув, мужчина кивает на дверь. – Может, уже откроешь?
Двигаюсь к сколоченным, разным и кривым доскам на чистом энтузиазме и рефлексах. Проржавевшие петли издают протяжный скрип, повинуясь движению моих рук. Из дома доносится неприятный запах затхлости и сырости. Пахнет бабушкиным сундуком, или как в моём случае было совсем недавно, старым шкафом с вещами.
– Ну спасибо. – хмыкает наш спаситель, шагая внутрь вместе с моей дочерью.
Вот это я влипла! Вот это я дел натворила! Вот это… Лиза меня убьёт…
– А обжаловать?
Бросаюсь следом, крепко сжав кулачки.
Под ногами, к моему удивлению, не скрипит дерево. Выцветший ковёр, протёртый в некоторых местах до дыр, едва различим в свете из окон. Три окна, заколоченных грязной клеёнкой, весьма никудышнее освещение. Только вот, подозреваю, что ничего другого здесь и не предвидится.
– Обжаловать? – не оборачиваясь, мужчина укладывает Лизу на повидавшую немало на своём веку деревянную кровать, одну ножку от которой заменяет стопка пыльных книг, переспрашивая.
– Приговор. Если это тюрьма, то был суд, был приговор, а приговор можно обжаловать. Случаются ведь ошибки. – двигаюсь к кровати, опасливо косясь по сторонам. – Нас не должно быть здесь. – выдыхаю, скользя растерянным взглядом по стопкам и горам непонятного барахла, поваленным у стен.
– Поверь, по ошибке сюда никто не попадает. – мужчина оборачивается и впивается в моё лицо подозрительным взглядом. – У твоего ребёнка слишком крепкий сон. Что она приняла?
Мысль накладывается одна на другую. Мало мне новостей, что я угодила в тюрьму, так теперь ещё и за Лизу боязно.
– Все ошибаются. – упрямо вскидываю подбородок и решаюсь присесть рядом с дочерью на кровать.
Подо мной слышится скрип и скрежет, но конструкция нас выдерживает.
Жестковато.
– Это не ошибки, а сопутствующие потери. – он пожимает плечами. – Поистине плохие эльфы здесь не задерживались. А-магичный фон их выпивал за считаные месяцы, а земля не восстанавливалась. Сюда уже давно ссылают всех, кого попало.
– На вас ставят… эксперименты? – шепчу, не зная, верно ли подобрала слово.
Кладу руку дочери на лоб, прислушиваясь к её равномерному дыханию, и жду ответа на свой вопрос.
– Ты странная. – в конце концов, хмыкает он. – Почему на вас, а не на нас? Вы же тоже здесь.
– Это другое. Нас здесь быть не должно. Я не преступница. И моя дочь не преступница. Нас не судили. Нас… обманули. – протестующе качаю головой.
…и тут до меня доходит.
– Что значит, фон… выпивал? – вскидываюсь, резко развернувшись к мужчине, и напрягаюсь.
– То и значит. Они старели и умирали, лишившись магической энергии.
– Но мы не маги!
– Вам же хуже. Одной жизненной энергии Выжженным Землям недостаточно. Они выпьют вас быстрее. – звучит, как приговор. – Ты увидишь смерть своего ребёнка…