выплывали из уст Павла Ивановича старательно оформленные шуточки, вытекали прибауточки, бутафорски выкатывались анекдотцы. Наташа смеялась. Павел Иванович сквозь речи свои внимательно наблюдал за ней и думал, действительно ли он любит новую жену, или это её лёгкий облик творит этакое подобие любви, или ему уже хочется остепениться и зажить долгой счастливой семейной жизнью? Как бы там ни было, ему и впрямь казалось, что он стал другим. Где-то глубоко-глубоко, в самых тайных кладезях души, замаячил слабый огонёк щедрости, готовый расцвести и озарить лучшие человеческие качества Павла Ивановича, уже почти принявшего решение объединить доставшуюся ему комнату и квартиру Потаповых в приличную трёшку поближе к центру. Но… не созрел огонёк, не пролился пламенем души – скрыл Павел Иванович от Наташи эту малую скромность своего наследства, сказав, что комнату-де они снимали, а он – гол как сокол, и коли любишь – принимай так, как есть. Наташа приняла.
Изменился ли характер попавшего в трудности человека или остался такой, как был, можно сказать лишь в сравнении, что не представляется возможным сделать: пасмурное прошлое Павла Ивановича неведомо, сам он о нём никогда и никому не рассказывал, вопросов на эту тему удачно избегал и городил о себе только разные околесицы да оконечности, не прибавляющие знаний о жизни прошлой.
Может быть, Наташа оказалась не первой, с кем он так себя проявил. А может, действительно, не властен человек над обстоятельствами и при неудобствах готов на лицемерность разного рода и подличания невиданных склонений? Не нам судить Павла Ивановича Гужевара, поставленного самой жизнью в неудобное положение, выкрутиться без посторонней помощи из которого – пойди попробуй! Что же до его характера нынешнего, проявившегося в супружестве с Наташей, то пару слов добавить можно. Павел Иванович натурой был не очень понятной с характером уклончивым, имел много скрытного, прямолинейных решений не принимал, но на принятие их влиял самым непосредственным образом. Ему удалось очень деликатно и тонко подвести Наташу к замужеству. Он очаровал её родителей, людей простых, без особых изысков, а потому удобных и славных для проявления его житейской хитрости, такой необходимой и ему, и его дочери, нуждающейся не только в материнской любви и заботе, но и в участии бабушки и дедушки.
С уверенностью о Павле Ивановиче можно сказать, что вредными привычками он не страдал, переживая за долголетие своё и свойства здоровья, не сквернословил, ежечасно памятуя о том, что «откуда слова выходят, туда пища заходит», умел поразить высокопарным слогом (когда надо), мог поправить и даже одёрнуть, не терпел словесной белиберды и поэтической шелухи, зато чертыхался охотно и в чёрте осквернителя уст не усматривал. Считал для себя благим делом откушать не только вкусно и полезно, но с чувством, растревожив каждую струночку души. Наташа, так и не освоившая «трапезу»