из фольги, сказала Стефания.
– Боюсь я, Стеф. На последнем свидании я подвернула лодыжку и перетрудила руку, вот и все радости.
– У каждого бывают проколы. Приходится перецеловать кучу лягушек, прежде чем наткнешься на ту, которая превратится в Дэвида Бэкхема в облаке взбитых сливок.
Все верно. Нельзя из-за одного отстойного свидания прекращать поиски прекрасного принца.
– Ладно, все-таки решусь. А он нормальный, этот твой Грэхем? Не дай бог нарваться на парня, одетого как Гитлер, или который постоянно сосет пальцы.
Стеф негодующе фыркнула.
– Обижаешь, подруга! Я никогда не предложила бы тебе такого психопата.
– Хорошо. Я согласна.
– Ты умничка!
К сожалению, мой гардероб свидетельствовал об обратном.
Как же… Дура дурой.
Опять придется выбрать чернуху.
Черные джинсы, черный джемпер, черные туфли на каблуках. Надо надеть хотя бы белую майку, чтобы не выглядеть как воин-ниндзя. Пожелай мне удачи, мамочка. Она очень-очень мне нужна. Расскажу потом, как все было.
…Три часа, которые ни-за-что-и-никогда не повторятся в жизни Лоры Макинтайр.
Удача, впрочем, не понадобилась. И мои страдания насчет прилично-кокетливого варианта были ни к чему. Даже если бы я нацепила что-то мохнатое и желтое и была похожа на огромного цыпленка, это осталось бы незамеченным.
Я сразу поняла, что с человеком, который явился в кафе «Леон» в велосипедках, найти общий язык будет сложно. Они так обтягивали мошонку, похожую на пару крупных слив, что ее можно было разглядеть во всех подробностях. Они были светло-серебристыми (велосипедки, а не сливы) с кислотными оранжевыми полосками. Тех же цветов тесная футболка. И шлем. И туфли, и – о господи! – сам велосипед.
На улице минус двенадцать по Цельсию и глубокая темень. А этот прикатил сюда в тоненькой лайкре и весь неоново сиял, напоминая силуэтом… силиконовый хрен.
Я наблюдала из окна за своим кавалером, мчащимся ко мне на горном велосипеде. Увы, в кафе «Леон» нет спасительного запасного выхода, поэтому бежать надо было сразу. Но я с упавшим сердцем, словно завороженная, смотрела, как он пристраивает на велостоянке свое транспортное средство. Минут пять прилаживал три замка: на раму и на каждое колесо. И дважды проверил запоры, прежде чем отойти. Потом вернулся и осмотрел их еще раз.
Понятно было, что даже если Грэхем окажется чудесным парнем, в которого нельзя не влюбиться, я буду потом постоянно ревновать его к Их Велосипедному Величеству. Удостоверившись наконец, что украсть его стального друга нереально, Грэхем вошел в кофейню. Вернее, первыми вошли его мужские причиндалы. Никогда не видела, чтобы мужчина с таким апломбом предъявлял миру главное свое достоинство, причем без тени иронии. Кто-то полагается на свой ум, кто-то – на крепкие ноги. Грэхем был ведом по жизни своим главным достоинством.
Какой-нибудь мальчуган, может быть, и чувствовал бы себя неловко в фосфоресцирующих шортах в обтяжку, но Грэхема это ничуть не смущало.
Войдя