Нет, костром это сложно называть, то самый настоящий пожар. Взмахом руки кудесник меняет интенсивность и цвет пламени.
И тогда туземец смог разглядеть его страшную клыкастую золотую маску с искажённой улыбкой и злобными демоническими глазами…
Кудесник держит в руках посох, очень похожий на копьё туземца: его древком он бьёт в бубен и танцует вокруг тотема орла, стоящего напротив костра. Моменты времени сливаются или идут параллельно, всё перемешивается и всё переживается одновременно.
Люди следуют за шаманом ещё глубже: у воинов и простых людей радужка глаз постепенно наливается светом. Народ пляшет вокруг костров, воины готовятся к битве, а ремесленники – куют орудия в лавовых озёрах.
И чем дальше идёт эта подготовка, тем больше сияют глаза. И чем больше бурлит кровь, тем обильнее пространство наполняется энергией. Страх растворяется в труде, танце и воинском искусстве подобно слезам в дожде.
Бирюзовая вуаль перед глазами от огня постепенно пропадает, песнопения шамана становятся быстрее, агрессивнее и зловещее.
Держа светящиеся шарики в руках, люди выходят из пещер навстречу багровому Затмению и дают бой машинам. Ответный удар гонит их обратно к вулкану.
Сильнейшие жрецы используют руины старой цивилизации как храмы. Толпа с неистовством смотрит, как обсидиановыми серпами и ножами вскрываются животы киборгам и машинам, достаются механические сердца и двигатели.
Поднимая их над собой под животные вопли толпы, брызги смазки и крови жрецы яростно подносят потроха Богам. Собственные души на алтари возложившие, они истинно желают, чтобы Божества отъели животы перед решающей битвой.
Гиганты из света постепенно восстают из-за поднимающейся луны, вступая в схватку с древнейшими, словно хтоническими механизмами немыслимых размеров и форм. Те постепенно восстают из-за дюн со стороны солнца и идут навстречу.
Две силы – сталь и плоть, инстинкт и техника, восход и закат стремятся друг к другу, знаменуя великий джихад посреди дюн и песков. И стоило им схлестнуться, как внезапно всё погрузилось во тьму…
Странник проснулся в холодном поту, хватая искусственными лёгкими как можно больше воздуха. Осмотревшись в панике, он не увидел ни шамана, ни его игривых спутниц, ни хотя бы остатков бирюзового костра.
Поутру сквозь сталактиты и сталагмиты пробились лучи света, встречающие его внезапное пробуждение. Таинственная энергия до сих пор наполняла это место, но не пьянила так, как вчера, а скорее бодрила.
В страхе и недоумении он покопался у себя в подсумках и убедился в том, что свёрток всё ещё с ним. Новость о сохранности свитка успокоила его и он вытер лоб. Поднявшись навстречу солнцу, он покинул пещеру.
И не успел путник выйти, как понял, что окружён штилем. Джунгли, перемешанные с арматурой и бетонными руинами словно затихли: не было слышно ни птиц, ни зверья, ни цикад и даже москиты куда-то пропали… Лишь тишина, да безоблачное синее небо, с которого