она у меня как-то спёрла, зараза, из закрытого шкафа, а как – ума не приложу! Вадик на меня из-за этого неслабо потом наехал… Опять же: эти трусы вместо флага – кто, как не она?
– Неужто больше некому?
– В принципе – есть кому, да. Но ты пойми – кто-то другой не мог бы так всё провернуть. Как бы это объяснить? Ну, вот: да, кто-то другой мог бы их поцепить, но камешек вряд ли догадался бы сунуть. Или, если бы даже и догадался – всё равно так бы не вышло: или трусы сами бы упали, или камушек мы бы сразу вытащили… Посмеялись бы день и забыли. А здесь – уже две недели висят, и сколько ещё провисят, неизвестно. На совесть сработано! Здесь подляна с размахом, талантливая, понимаешь? Видна рука мастера. Да… Короче: другого, нормального ребёнка, за всё такое уже бы в колонию упекли. А ей всё как с гуся вода. Так что, если ты её как-то приручишь, заведующий тебе и зарплату прибавит, и вообще пылинки с тебя сдувать будет. Куй железо, пока не поздно!
С этими словами мой старший товарищ по ремеслу опять уехал на своей старой «копейке» в город. В голове у меня бурлило. Протрубили подъём после послеобеденного отдыха, и через пять минут Света уже заглядывала в мой кабинет выспавшимися любопытными зыркалками. Я же смотрел на неё уже совсем другими глазами.
– Света, заходи.
Она зашла и тут же без приглашения уселась на стул, развалясь по своей привычке. Я сразу же заметил, что под футболкой у неё ничего не было. В животе что-то защемило, во рту стало кисло.
– Шумейко, иди немедленно в свой барак и надень лифчик. Ты что, не знаешь, что все пионерки после тринадцати лет должны непременно носить эту часть одежды? Это закон.
– Я не пионерка, – безмятежно отвечала Света, вызывающе выпячивая свои бугорки под «Holy shit!». – И к тому же я только недавно постирала «эту часть одежды». Сохнет под южным солнцем на заднем дворе. Можете пойти посмотреть.
– Что же, у тебя только один лифчик?
– Не, почему же. Целых два.
– И сразу оба постирала?
– А чё я буду лишний раз с этими постирушками заморачиваться! Целую кучу постирала.
«Может, она и без трусов ходит», – подумал я, со страхом глядя на её потёртые джинсовые шорты.
– Смотрю я не тебя, Света, и порой мне кажется, что ты просто дура.
– Засох мой плавленый сырок! Не всем же быть такими умными, как некоторые.
– Света, я что-то не пойму: чего ты добиваешься? Если ты в меня влюбилась, это совсем не значит, что я должен влюбиться в тебя.
– Это ещё почему? – вызывающе выкрикнула она. – Что вам во мне не нравится?
Я в изнеможении надул щёки, намереваясь данный вопрос похерить. Но этот инфант террибль и не думал отставать!
– Нет, правда, – настойчиво продолжала она. – Вы против натуральных блондинок?
– Ну, ты скорее рыжая.
– Ну, тут можно спорить, но хорошо: вам принципиально не нравятся рыжие?
– Да нет, не сказал бы…
– Тогда