номер в порядке, – передает маршал, пока я сажусь на пассажирское сиденье и перевожу дыхание.
Все длилось около двадцати секунд, а по моим ощущениям минут пять. Вечность будто бы.
Совсем не помню, что сделал с рулем. Нет воспоминаний, что я вынимал его. Перевожу взгляд на свой болид. Совсем новый. Был.
«Ты пробьешь своей башкой ограждение».
Что ж, моя злая Эльза, твои слова оказались пророческими.
Когда машина безопасности увозит меня с трека, в окне вижу, как убирают обломки моей машины. Задняя часть полностью оторвана.
По разговорам понимаю, что после того, как я спасся, загорелись батареи и тушили пожар второй партией огнетушителей.
– Майк, ты можешь шевелиться? Говорить? Опиши, что чувствуешь? – не отстает маршал, он же оказывает первую необходимую помощь.
– Со мной все в порядке. И разговаривай со мной нормально. Я просто попал в аварию.
Сука.
Меня заводят в медицинский центр. Тут же окружают. Английская речь сейчас раздражает, и я хочу слышать родной итальянский.
И кофе. Крепкий эспрессо после ужина, как и полагается в моей родной Италии.
На руки смотреть сложно. Они воспаленные, красные. Ноют.
Мне наложили холодный компресс. Все тело стало болеть очень сильно – особенно левая нога. Возможен перелом. Я все равно попросил оставить меня на минуту в покое. С медицинской точки зрения это не есть правильно. Но… Плевать.
Я, наконец, остаюсь один в этом кабинете и даже не могу уложить голову на ладони, растрепать волосы, потереть глаза.
Чувствую себя дерьмово. Дерьмовее некуда. Не самое приятное начало чемпионата. Еще и в новой команде, и на новом болиде.
Отвлекает стук. И меньше всего я хочу видеть ее. Только вот знаю, что там она.
***Авария Майка будет признана самой страшной в этом чемпионате.
Глава 12. Таня
– Ты немаленький, Марино, ты…
На большом экране в довольно уютном офисе команды показывают кадры с аварии Марино. Стоит мертвая тишина. Мы видим огонь, осколки и части болида, продолжение движения машин, но на более низких скоростях, маршалов, которые спешат к месту аварии. А вот Майка в кадре нет.
Я чувствую, как немеют руки, затем ноги. Уже не понимаю, как вообще можно стоять, когда все тело оцепенело от страха.
Шепот слышится позади.
«Это плохо, если не показывают гонщика. Что-то случилось…».
Мне стоит многого, чтобы не повернуться и не прокричать на весь пит-лейн, что с ним все в порядке, он просто… Не в кадре.
Этот придурок не может умереть!
– Двенадцатый номер в порядке, – слышу и облегченно выдыхаю. Мы все это делаем.
Затем Майк попадает в объектив камеры. Внешне с ним и впрямь все в порядке: черный комбинезон, растрепанные волосы, поджатые от переживаний губы и бегающий взгляд.
Мой выдох рваный.
Делаю шаг в попытке выбежать к нему, но осекаюсь. Нельзя, не пустят. Глупо.
– А где сейчас Майк? – спрашиваю.
Я