Светлану и меня надеть шлемы на голову.
– Я представитель правопорядка. Мы ЧОК «Рубикон».
– Охранники? – скептически пробурчал Кирсанов дуло пулемёта которого медленно двигалось из стороны в сторону.
В ответ защёлкали затворы и загудели аккумуляторы энергетических винтовок нашего противника. Вроде бы надо испугаться, да? А мы дружно заржали. Да-да засмеялись так, что вокруг нас люди подпрыгнули.
Спросите почему? Ну так кто же собирается вступать в перестрелку если патрон не в патроннике, а аккумулятор обесточен. Не нюхали по-настоящему пороху ребята. Пугают. И сами боятся. У нас то всё было по-взрослому, предохранитель снят, нажимай на спусковой крючок и всё.
Кажется, Длинный это понял потому что опустил пистолет-пулемёт стволом вниз и уже совсем другим тоном спросил, указывая на погранца лежащего в пыли:
– Какое вам дело до него?
– А вам? – спросил я.
– Он бродяга. Такие совершаю преступления…
– Он ничего не сделал, наоборот… заступился за ребёнка, а ваши люди напали на него.
Болтать если честно мне жутко надоело, да и перестрелку на заполненной людьми площади устраивать не хотелось, поэтому я решил форсировать события и командирским, не терпящим возражения голосом добавил:
– Разговор закончен, офицер. Как владелец и директор ЧВК «Беннигсен», а значит в соответствии с п. 4 «Регламента Цивилизованных миров» находящийся в более привилегированном статусе, я требую отпустить этого человека и принести ему извинения.
Лексин рядом от восторга даже хрюкнул.
Чокавцы поняли, что проиграли и подняли с земли погранца. Даже пинал ему назад вернули и отряхнуть попытались.
– Что это за «Беннигсен» такой? – удивился один из рубиконовцев уходя. – В первый раз слышу.
– Ещё услышишь, – подмигнул ему Кирсанов поведя широкими плечами.
Купив бледным от страха беспризорникам целый пирог. Я остановился напротив погранца подумав, что нужно представиться:
– Бестужев Алексей. Хотя ты уже слышал…
– Поручик Карл Фрунзе, господин подполковник, – ответил тот располагающе улыбаясь Светлане протянувшей ему свой носовой платок, чтобы он вытер кровь с разбитого подбородка.
В близи я рассмотрел, что тонкий, но чёткий шрам на левом виске собеседника проходил через всю щёку и по скуле спускался прямо до шеи. Где же это его бедненького так распластало?
– Не русский что ли? – делано нахмурился Сергеев обнимая за плечи храбреца.
– Русский, – подхватил с земли пенал с вещами погранец. – Мама была поклонница советского композитора Карла Эриковича Раутио. А фамилия тоже известная…
– Отличная фамилия, – согласился я. – Полетишь с нами?
9. Первый контракт
Фрунзе оказался снайпером. Служил в Восьмом корпусе Пограничной стражи на Марсе, потом его перекинули на Тотлебен-2 где как раз начались стычки с Портой.
– Сорок девять, – произнёс я, вслух, заглядывая в небольшую, но