если доживет!
– Что скажет? – опешил Маккензи, шокированный внезапной вспышкой ярости. – Роберт, о чем вы?
– Никакой это не приступ! – зашептал Хиллман, опуская зонт и яростно с ним сражаясь. – Не приступ. И больше нельзя ждать, надо действовать!
– Подождите, – пробормотал Томас, – Роберт, не надо торопиться, не надо поспешных выводов…
– Надо, – отрезал Хиллман, закрывая зонт. – Я и так слишком долго ждал. Надо бежать. Бежать!
– Роберт…
– Да отцепитесь вы от меня, в самом деле! – воскликнул Хиллман. – Что вы пристали ко мне? Я вас не знаю!
Онемевший Маккензи с изумлением взглянул на своего собеседника, но тот, уже бросился прочь от молодого ученого. На ходу Хиллман остервенело тыкал в мокрую землю зонтом, словно простой тростью, торопясь поскорее выбраться из грязного месива кладбищенской дорожки. Двигался он так быстро, что когда Томас пришел в себя от изумления, Роберт был уже в нескольких шагах от ворот аббатства.
Маккензи медленно выдохнул, провожая сочувственным взглядом хрупкую фигуру ассистента Кафедры Геометрии. Бедняга совсем ума лишился, не удивительно, что его избегают. Пожалуй, придется и в Университете держаться подальше от этого сумасшедшего. Впрочем, может быть, ему еще помогут. Современная медицина творит чудеса. Кстати, если для стимуляции работы мозга использовать электрический разряд от синего кварца, то возможно это откроет новые возможности для использования…
Томас мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Сейчас неподходящее время для научных изысканий. Совсем неподходящее. Придерживая цилиндр, Маккензи развернулся к пожилой паре, что почти нагнала его. Старик с белоснежными бакенбардами так и шел с непокрытой головой, глядя прямо перед собой, не замечая дождя. Пожилая женщина, сопровождавшая его, похоже, слабела с каждым шагом. Она уже почти висела на руке своего спутника, что и сам с трудом держался на ногах. На Маккензи, в одиночестве, стоявшем на дорожке, эта пара не обращала никакого внимания, и Томас терпеливо ждал, пока они не подойдут ближе.
– Томас Маккензи, – представился он, едва старикан поравнялся с ним. – Мои соболезнования.
Старик остановился, медленно, всем телом, как орудийная башня, повернулся к собеседнику.
– Роджер Батлер, управляющий дома Макгрегоров, – медленно изрек он, изучив подслеповатыми старческими глазами лицо собеседника. – Благодарим вас, сэр. Профессор Макгрегор всегда очень хорошо отзывался о вас, сэр Томас.
– О, приятно слышать, – с искренним удивлением отозвался Маккензи, – не думал, что профессор запомнил одного из сотен студентов.
– Сэр Себастьян помнил всех, – с печалью произнес старик. – Университет был его семьей. Профессор не раз говорил, что вы поразили его своим нетрадиционным подходом к его лекциям и что у вас, простите сэр, незашоренный взгляд на вещи.
– Приятно слышать, – сказал Томас, бросая взгляд на пожилую женщину,